Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Семимесячную Соню спасет внутривенное питание. Ей нужна ваша помощь!
Соня Мочалова из подмосковного Дмитрова родилась с редким и тяжелым пороком — синдромом Бердона, патологией развития мочевого пузыря и кишечника. Сразу после рождения малышку прооперировали — удалили пораженную часть кишечника. С тех пор Соня живет в больницах. Поскольку грудное молоко и смеси ее организм не усваивает, девочке вводят специальное питание внутривенно. Это дает возможность жить и нормально развиваться. Врачи готовы выписать Соню домой, но для этого ее мама должна купить дорогое внутривенное питание и расходные материалы для его введения. У нее таких денег нет.
Каждое воскресенье Людмила, мама Сони, несет дочку в храм Святых мучениц Софии и Татианы.
— Чистое совпадение: дочка — Соня, — объясняет Людмила. — А моя мама — Татьяна. В двух шагах от этого храма наша больница.
Соня ведет себя в храме тихо и спокойно, как будто понимает, что капризничать нельзя.
Вся их семья из Дмитрова. До рождения Сони Людмила работала в больнице медсестрой. Забеременеть долго не получалось.
— Семь лет мы ее ждали, — вспоминает Людмила. — Когда на УЗИ сказали, что у нас будет девочка, муж плакал от радости. На 32-й неделе беременности врач заподозрила у плода нарушение формирования петель кишечника и на всякий случай рекомендовала пройти обследование у профильных специалистов.
Людмила отправилась в Московский областной НИИ акушерства и гинекологии, и там у еще не родившегося ребенка обнаружили множество патологий: увеличенный мочевой пузырь, кисту в брюшной полости и проблемы с желудком. Рожать будущую маму направили в Московский областной центр охраны материнства и детства в Люберцах.
— Ничего страшного, — успокоил Людмилу врач в роддоме, — Как ребенок родится, сразу сделаем ему операцию, и забудете обо всех болячках.
После рождения девочку увезли в отделение реанимации Национального медицинского исследовательского центра (НМИЦ) здоровья детей в Москве. Там малышке поставили предварительный диагноз: врожденная кишечная непроходимость, сужение толстой кишки. А на следующий день прооперировали: удалили нерабочую часть кишечника и вывели на живот илеостому для вывода содержимого.
— У Сони была нарушена перистальтика — пища сама не проходила по кишечнику, — вспоминает Людмила. — Через десять дней после реанимации мне разрешили кормить ее дополнительно из бутылочки специальной смесью по 5 миллилитров каждые три часа. Соня с жадностью глотала эти несчастные капли, а когда еда в бутылочке заканчивалась, кричала от голода до следующего кормления.
В конце прошлого года Соне сделали генетический анализ. Результат поразил даже заведующую отделением, которая проработала в этой больнице долгие годы. Она сообщила, что у Сони синдром Бердона. Заболевание настолько редкое и малоизученное, что оно не лечится ни у нас, ни за границей.
— От горя я стала терять рассудок, — вспоминает Людмила. — Мне было больно и страшно. Я выходила в коридор, где висела икона, и просила Бога помочь мне пережить все это…
Когда о диагнозе узнал папа Сони, нянечкам пришлось отпаивать его валерьянкой. Он рыдал в больничном коридоре. Сил продолжать борьбу за здоровье ребенка он не нашел и ушел из семьи.
Новый год Людмила с дочкой встретили уже в Детской городской клинической больнице (ДГКБ) №13 имени Н.Ф. Филатова, куда их перевели из НМИЦ здоровья детей. Здесь малышке установили бровиак — венозный катетер длительного использования, скорректировали схему внутривенного питания.
— Я так хочу забрать Соню домой, вы даже не представляете, — говорит Людмила, едва сдерживая слезы.
Но, пока нет денег на питание, уезжать нельзя. И Соня с мамой ждут. После завтрака они смотрят на купола местной церквушки, которые хорошо видны из окна больничной палаты.
— Нам обязательно помогут! — шепчет мама на ушко Соне. — Надо еще немножечко потерпеть. Совсем чуть-чуть. Соня улыбается и мурлычет что-то на своем языке.
Гастроэнтеролог ДГКБ №13 имени Н.Ф. Филатова Елена Костомарова (Москва): «У Сони диагностировано редкое врожденное заболевание — синдром Бердона, который характеризуется патологией формирования мышечной стенки кишки и мочевого пузыря. У девочки нарушена перистальтика кишечника и ритм мочеиспусканий, но в остальном Соня ничем не отличается от здоровых малышей. Из-за патологии кишечника девочка не может усваивать детские смеси и полностью зависит от внутривенного питания, без него она погибнет от истощения».
Стоимость внутривенного питания на полгода 803 860 рублей.
42 773 рублей уже собрали читатели rusfond.ru
Не хватает 761 087 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Соне Мочаловой, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 172 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 13,255 миллиарда рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 23 тысячам детей. В 2019 году (на 30 мая) собрано 630 642 707 рублей, помощь получили 670 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг и получил благодарность Президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность. В ноябре 2018 года Русфонд выиграл президентский грант на издание интернет-журнала для потенциальных доноров костного мозга «Кровь5». Президент Русфонда Лев Амбиндер — лауреат Государственной премии РФ.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
В начале июня президент России Владимир Путин призвал депутатов разработать образец клятвы или присяги для лиц, вступающих в гражданство. Торжественное обещание, данное публично, позволит новым россиянам отчетливее понимать ответственность за это решение, отметил глава государства.
Президент предложил проработать этот вопрос, отталкиваясь от опыта других стран. В частности, такие клятвы есть в США, Германии, Чехии и Новой Зеландии. В царской России Петру I присягали на верность иностранцы, поступающие на военную и гражданскую службу. При Александре II принесение присяги верности государю расширили на всех иностранцев, решивших принять российское подданство, независимо от рода их деятельности. После революции эта традиция прервалась.
В четверг, 14 июня, в Госдуме состоится заседание рабочей группы по подготовке текста присяги. В творческую группу, помимо депутатов, вошли кинорежиссер Никита Михалков (сын автора гимнов СССР и РФ Сергея Михалкова), омбудсмен Татьяна Москалькова, глава СПЧ Михаил Федотов и ректор Государственного института русского языка Маргарита Русецкая. Однако наиболее активные парламентарии уже представили свои варианты клятв. «Лента.ру» предлагает читателям ознакомиться с творчеством вице-спикера Госдумы Ирины Яровой и лидера фракции ЛДПР Владимира Жириновского, а также проголосовать за один из вариантов и высказать мнение о необходимости клятвы как таковой.
Текст клятвы от Ирины Яровой
Я, …, вступая в гражданство и в многонациональную семью народов Российской Федерации, соединенную общей судьбой на своей земле,
КЛЯНУСЬ
уважать права и свободы человека, гражданский мир и согласие,
сохранять исторически сложившееся государственное единство,
исходить из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов,
чтить память предков, передавших любовь и уважение к России, веру в добро и справедливость,
укреплять суверенную государственность России и утверждать незыблемость ее демократической основы,
стремиться обеспечивать благополучие и процветание России,
исходить из ответственности за Россию перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества,
защищать свою страну и народ,
неукоснительно соблюдать Конституцию Российской Федерации и законодательство Российской Федерации.
Текст клятвы от Владимира Жириновского
Вступая в гражданство России, я испытываю неописуемый восторг, что с сегодняшнего дня я гражданин самой великой страны на этой земле! И я никогда не предам тебя, Россия, никогда не смогу идти на поводу у твоих врагов и всегда будут гордиться, что я твой сын. И эти шесть букв — РОССИЯ — всегда будут жечь мое сердце самой высокой любовью к моей великой Родине.
И я никогда не смогу предать тебя, изменить тебе, и моя любовь к тебе выше, чем любовь к самой любимой женщине. И любовь моя к тебе, Россия, более святая, чем любовь к родителям.
Я вечный твой сын, я всегда с тобой, моя любимая Родина!
И пусть будут прокляты все твои недруги и враги, Россия. Мы никогда не отдадим никому ни пяди нашей земли!
Пусть задохнутся от злобы все, кто питают ненависть к России, а мы всегда будем гордиться и любить нашу великую Родину!
И пусть отсохнут мои руки и ноги, если я когда-либо перейду на сторону врага. И пусть мертвым будет мой язык, если когда-либо я скажу хоть одно плохое слово в адрес моей страны России.
Мне не нужны ваши грязные деньги и посулы — я никогда ни на йоту не предам интересы моего государства.
Главное для меня в моей жизни и для всей моей семьи — это территория России, это великая русская земля. Я никогда никому не позволю сдвинуть на миллиметр пограничные столбы моей страны.
Авантюристы и аферисты всех мастей! Ваши все потуги напрасны — русские не сдаются, никого не боятся и никогда не продаются.
И никогда никому не удастся нас свернуть с верного пути к величию Родины. Никто никогда нас не посмеет одурманить и подкупить.
Никакие горлопаны агитаторы не смогут погасить в нас любовь к России и мы всегда с дрожью в голосе будем говорить — Россия, любимая Родина-мать, я твой верный сын до конца моих дней!
Самый известный в России скинхед и шоумен-неонацист, вдохновивший создателей главного российского фильма о бритоголовых «Россия 88» Максим Марцинкевич по прозвищу Тесак, вскоре может выйти на свободу. Приговор по делу созданного им движения «Реструкт» отменен. Дело направлено на пересмотр. Накануне нового судебного процесса Марцинкевич ответил на вопросы «Ленты.ру» о жизни на зоне, экстремистских взглядах и дальнейших планах. Ответы получены в письменной форме и приведены в полном объеме.
«Лента.ру»: Чем, на твой взгляд, закончится новое судебное разбирательство? Как ты относишься к тому, что срок твоего заключения может быть продлен? Готов ли к этому?
Марцинкевич: Если брать по закону, то закончиться новый суд может исключительно снятием обвинений или оправданием. Дело в том, что в обвинении допущены фундаментальные нарушения, которые невозможно устранить в суде. Они, собственно, слагаются из сфабрикованного обвинения, бездарного следствия, страдающего Альцгеймером прокурора и очень сильным, политически мотивированным желанием закрыть меня и все движение «Реструкт».
В первый раз судья Глухов согласился с тем, что государственный интерес выше закона, вынес мне и ребятам обвинительный приговор. Ну, а косяки следствия прикрыл тем, что сфальсифицировал протокол судебных заседаний, показания потерпевших, свидетелей и обвиняемых. Но в Мосгоре чудом, которое я отношу на счет моего адвоката Краснова, приговор по моему и еще двум эпизодам был отменен.
В этот раз? По закону — оправдание. По логике, новая судья не должна бы сознательно нарушать закон там, где вышестоящая инстанция прямо сказала: нарушений не допускать.
А по факту что будет? Россия же. Ну, вынесут они мне снова 10 лет. Могут же договориться, чтоб устоял приговор? Могут.
Жалуйся потом в ЕСПЧ. Или опять через год отменят по апелляции. Ну, накажут судью. Мало ли их? И снова суд. Есть такой лайфхак, если не жалко судей и прокуроров, которые получают взыскания за отмены. Статья до 10 лет? Вот 10 лет и можно так кружиться.
Естественно, что я хочу поскорее выйти. Я и так за 4,5 года самое интересное пропустил. Но что значит «готов ли ты к этому»? Кто спрашивает-то? Если считать за подготовку список книг, то да — года на два вперед составлен. Именно тюремного чтения, часов по восемь в день. А на волю я всегда готов — только и взять что блокнот со стихами и одну фотографию.
Рано или поздно ты выйдешь на свободу. И чем ты планируешь заняться? Не сразу после освобождения, а глобально. Вернешься ли к активной общественной деятельности и в какой роли?
Планов у меня очень много, это факт. Самое первое, что я сделаю, — уеду из России и откажусь от ее гражданства. Не хочу иметь ничего общего с этим государством и его политикой.
Если пропустить относительно мелкие цели типа «прокатиться на собачьей упряжке через Аляску» или «залезть на Эверест», а перейти к основному, то это будет культурологический проект глобального масштаба. Основной вопрос: почему одни страны процветают, а другие нет? Разговоры об империализме и эксплуатации сильно устарели. Хотя леваки еще пользуются. Но если смотреть реально, то у каждого народа в каждой стране есть ряд вполне четких характеристик, от которых зависит прогресс.
Законопослушность, социальная мобильность, экономическая активность, тяга к образованию, восприятие коррупции, принятие личной ответственности, жажда свободы. От чего это все зависит? Прежде всего — от культуры. Вот, скажем, пунктуальность. Все знают о немецкой и японской пунктуальности. А кто знает, что в Эквадоре из-за опозданий на работу теряется 5 процентов ВВП? Как исправить?
Или возьмем Россию. Вот есть моногород, в котором закрылся градообразующий завод. Все, он уже никому не нужен, он экономически невыгоден. А жители требуют открыть и платить зарплаты. Это мышление такое патерналистское. Нет чтобы сразу переехать в другое место, получить новую специальность и спокойно жить. Как же можно уехать из родного города? Как же в 45 лет учиться?
А несоблюдение закона в России? Часто можно увидеть по телевизору, как упитанный законодатель в пиджаке сокрушается о правовом нигилизме. Но ведь законопослушность начинается не с соблюдения закона, а с его принятия. Закон ведь должен быть справедлив, исполним, общеизвестен и применяться ко всем одинаково. И кого у нас смущает принятие закона, о котором заранее известно, что выполнен он не будет? Абсолютно никого. То майские указы — абсолютно нереализуемые, но приятные. То «закон Яровой» — ужас, но все равно работать не будет. И откуда это идет? Вот куда интересно копнуть.
А насчет общественной деятельности — не знаю. Постараюсь обойтись. Оно как-то само так складывалось, что оп! — и организация по всей России. Два раза, главное, — что с «Формат 18» (организация запрещена на территории России — прим. «Ленты.ру») , что с «Реструкт» так произошло. Первый раз планировался интернет-магазин музыки, а второй — социальная сеть взаимопомощи.
Как ты оцениваешь результаты и эффект проекта «Реструкт»? Повлиял ли он как-то на общество?
Если честно, то эффект от «Р» для общества мне сложно оценивать из этой подводной лодки 99/1. Мне многие до сих пишут — мол, спасибо, благодаря твоем творчеству бросил бухать и курить, занялся спортом и начал читать. Это очень радует. А что касается общества в целом… Вся социальная активность в стране подавлена. Те общественные движения, что я вижу (опять же по телевизору), вызывают только раздражение жуткое.
«Лев против» — чистые дружинники, почти менты. «Белая гвардия» — по борделям ходят, еще грустнее. «Трезвая Россия» — помесь шариатского патруля и ДПС. «Стопхам» легко можно заменить несколькими видеокамерами, выписывающими штрафы.
Я считаю, что это имитация общественной деятельности и социального активизма, направленная на дискредитацию самой этой идеи. Типа сидите лучше, ребята, по домам. Ясно, что ничего мало-мальски полезного государство грантами не снабдит.
Единственное — канал «Пятница» радует своими проектами. Я одно время даже переживал, как бы Лену Летучую не закрыли. А что? Написал бы какой-нибудь уборщик, что она телефон у него сперла, и вперед. Сейчас «Инсайдеры» смотрю. То там, то там периодически встречаю отголоски проекта «Реструкт». Социальная эволюция идет быстрее эволюции видов. А еще иногда слышу у молодых ведущих свои фразы — смотрели ролики, значит, недавно. Прикольно.
Как ты относишься к законодательной инициативе установить пожизненный срок для педофилов?
Я против педофилии, конечно. Но, сидя в тюрьме и особенно наглядно воспринимая тот беспредел, что называется правосудием, никакие ужесточения я приветствовать не могу. Ведь не только в экстремизме и разбое оправдаться нереально. Что угодно тебе предъявят — и сиди. Вон историка Дмитриева судят за педофилию, чтоб чекистские полигоны и места захоронений не раскапывал.
Что бы ты изменил в своей жизни, если бы мог? Были ли конкретные эпизоды, когда все пошло не так, как ты планировал, и это повлияло на твою судьбу? Приведи пример, если были.
Вообще я не склонен в таком ключе рассуждать о жизни. Но есть один момент, который мне прямо в глаза бьет. Не надо было улетать из Киева на Кубу. Здесь речь об одном конкретном решении, которое портит мне жизнь уже 4,5 года. Все остальные события складываются из цепочек решений — значит, надо изменять все мышление, а это невозможно. Я не говорю «зря я поехал того барыгу ловить, за которого сижу». Его никто не грабил — это просто повод меня закрыть. Но не было бы его, попросили бы написать заявление какого-нибудь педофила. Я ж их 115 штук поймал. Как тут защититься? Абсолютно никак. Если только ничего не делать. Но это уже не я должен быть.
Считаешь ли ты себя по-прежнему неонацистом? Можешь кратко и емко определить свою идеологию? Какова цель твоей жизни (достижимая)?
Для СМИ я буду неонацистом всегда, это ясно. А если говорить строго, то речь об идеологии национал-социализма. С «социализмом» я ситуацию разъяснил для себя и полностью его отвергаю. С «национализмом» сложнее, но многие его аспекты для меня неприемлемы.
Я русский, но если брать социальные установки русской нации, то, боюсь, совпадений совсем немного. Гетеросексуализм и русский язык. Все. Ценности — стремление к совершенству, ответственность, саморазвитие, свобода.
Сейчас я все глубже изучаю либертарианство. Кратко и емко определить свою идеологию я не могу. Мне еще многое надо уточнить, обсудить, проверить, изучить. А затем, скорее всего, придумать название и дать описание тому, что получится. Этим я и буду заниматься в ходе своего культурологического проекта.
Цель моей жизни… Глубокий вопрос. Я атеист. Так что исхожу из того, что мы все умрем, и это навсегда. И Солнце погаснет. Все, что мы могли бы в этой жизни сделать, исчезнет. Следовательно, все наши жизненные пути ведут в могилу. Разница лишь в том, есть ли на этом пути сердце. Я живу так, как считаю правильным, как подсказывает мне сердце. Вот и все. Если копнуть глубже, то жизненные цели людей определяются страхом смерти. Оставить след после себя — так или иначе. Дети, богатство, искусство — что угодно. Надо понимать, что все это — лишь желание продлить свою жизнь за порог собственной смерти. Вот как раз на эту тему стих у меня есть.
Страх смерти обитает внутри каждого из нас. Его не победить, он всеобъемлющ и силен. До тех пор, пока огонь не погас, Он жизни подчиняет себе с зари времен.
Мечтаешь о детях, чтобы свой продолжить род. Потомкам, конечно, жизнь надо дать! Не переведется поэтому народ — В кругу детей и внуков не так страшно умирать!
Стараешься трахнуть как можно больше баб. Пикапить в интернете, на работе, в метро. Всю жизнь на них тратишь, войны полов раб Но вы**ать и треть их не успеешь все равно!
Пытаешься денег побольше накопить, Развиваешь бизнес, пополняешь запас. Хоть все деньги мира на счет сможешь положить — Счет никого еще от смерти не спас!
Хочешь в истории след оставить свой. Рисуешь картины, книги пишешь, поешь… Остынет Солнце, землю льда покроет слой, А значит, и ты с бессмертным творчеством умрешь!
Может, молишься богу, чтоб душу спасти? Вечную жизнь обеспечить в раю? Только и рай, и бога придумал человек, Эксплуатирующий боязнь смерти твою.
Помни о смерти — в этом секрет! Она всегда рядом, ей всегда по пути! Устал, все х**во — она скажет: «Нет! Ты жив, значит, должен к цели идти».
Какое родство важнее — идеологическое или по крови? Какие качества ты ценишь (ненавидишь) больше всего в людях? Разделяешь ли ты принципы уважения к врагам, правила честного поединка?
Это смотря в каком аспекте. Слишком абстрактный вопрос. Ненавижу больше всего — глупость, слабость, трусость, лень, лживость, интриганство. Ценю, соответственно, противоположное. Я сторонник фон Клаузевица, так что правила честного поединка и уважения к врагам могу отнести только к спорту. Врага надо победить, а не уважать. Да мне и самому наплевать, уважают ли меня враги. Другой вопрос, который обычно путают с вопросом об уважении: необходимо ли соблюсти определенные правила. Да — при условии, что ты сам на них согласился.
Кто такой русский и каким ты видишь будущее твоего народа, исходя из сегодняшней ситуации?
Если без романтики, то русский — любой европеоид, говорящий на русском языке, усвоивший русскую культуру и идентифицирующий себя как русского. Хотя бывает, что этот европеоид и языка не знает, и с культурой не знаком, и живет в другой стране, но считает себя русским потому, что его предки — русские. Не знаю, уже спорно.
Про все остальные варианты самоидентификации говорить не хочу — они просто веселят. Да и раздражают иногда. Российский паспорт и знание языка делают не русским, а россиянином. И это совершенно разные понятия.
А будущее моего народа, если ситуация не изменится, очень печально. Правительство раздаст паспортов иммигрантам и приложит все силы к смешению. У нас же рабочих рук не хватает — почему бы и не заместить по этому случаю народ? Главное, что ситуация критическая — у нас одновременно и безработица, и нехватка рабочих рук.
Как и на какой основе следует объединить правые националистические движения в стране, чтобы они стали реальной силой? Или это невозможно сделать?
Вопрос поставлен так, как будто нацдвижения перессорились и развалились сами по себе, а не были уничтожены спецслужбами. Все лидеры или сидят, или сбежали за границу, или залегли на дно. Нет смысла говорить об основе для объединения, пока гайки так закручены. А, нет, есть одна основа! Согласование позиции в АП и получение там же грантов: «Крым наш!», «Русский мир!», «За православный интернет!», «Смерть бандеровцам!» и так далее. Идеальная и политически верная основа.
Следишь ли ты за тем, что происходит в стране? Какие актуальные темы тебя волнуют — Украина, Сирия, футбольный чемпионат, Крымский мост?
Слежу. Украина в том ракурсе, в каком ее обсуждают в СМИ, меня не волнует. На Сирию, футбол и Крымский мост мне вообще положить. Интересна общая тенденция закручивания гаек и обнищания в России. Образование новых и новых протестных страт. Дальнобойщики, студенты, фермеры, теперь еще пенсионеры… Этот процесс не может быть бесконечным. Веселят законодательные инициативы — уже фантазии не хватает, где бы еще денег выжать. Причем свойство у чиновников есть одно: чтоб отнять десять рублей, они нагадят на тысячу. Интересно, когда рванет?
Еще слежу за тем, как правеет Европа. Хорошо и модно говорить о толерантности, но если у тебя в доме парочка десятков диких беженцев поселится — толерантность подослабнет.
Раньше по улицам открыто ходили бритоголовые, порой и со свастикой на рукаве. Теперь людей сажают за экстремистские репосты в соцсетях. Как тебе такая эволюция? И вообще, много ли общего между неонацистами конца 90-х и сегодняшними?
Да, эволюция печальная. Абсолютное большинство сегодняшних правых — это те, кого скины раньше звали Divan skins front. Но раньше они рисовали свастики в тетрадках, а сегодня делают репосты во «ВКонтакте». Они абсолютно безобидны. Но сажают-то их не из-за исходящей от репостов угрозы конституционному строю, а потому, что надо же кого-то сажать. Чтоб отчетность была, чтобы звездочки новые вкручивались, премии шли. Наплодили антиэкстремистских подразделений — они и сидят, кушать хотят.
Как к интернет-экстремистам относятся на зоне? Как относятся к «политическим» обычные уголовники? Как относятся к неонацистам зэки с Кавказа?
По факту — здесь всем на все насрать. Даже в СИЗО, где скученность в камерах. На зоне — тем более. Такие понятия, как «политические» и «обычные уголовники», здесь не используются. Вот я — какой? У меня судимости за экстремизм, но сейчас сужусь по разбою. А мои подельники — у них-то экстремизма нет вообще. «Обычные» — экономические, бытовые, наркоманы, гопота. Профессиональных преступников очень мало. Единицы. Конечно, интеллектуальный уровень тех, кого можно назвать (независимо от предъявленных статей) политическими, значительно выше, чем у среднего зэка. А все остальное зависит от личности.
Кто-то «за хатой смотрит», кто-то «на дороге стоит», кто-то просто сидит, кто-то «шныряет».
Конечно, зэки с Кавказа против русского национализма. Да и то не все — у них свои межнациональные войны. А русские — против ислама. Я вообще против религии в принципе. Но надо же как-то уживаться, раз в камере нас заперли.
Не жалеешь ли ты втянутых тобой в «Реструкт» парней и девушек, получивших за это тюремные сроки, испытывающих теперь проблемы с трудоустройством и т.д.?
Жалость — плохое чувство, оно говорит о том, что ты чувствуешь себя выше того, кого жалеешь. У всех был выбор. Конечно, я сочувствую парням. И сочувствую Лизе. Но это было ее решение — не уезжать из России, ходить на суды, на приговор.
Мы сели не потому, что совершали преступления. Этого не было. Была зачистка неподконтрольных власти общественных объединений. А «Р» был самым заметным. Видели ли ребята, что по нам начали работать? Да, конечно. Но они посчитали своим долгом продолжать. Это был их путь сердца.
Как тебя меняет заключение и нравятся ли тебе эти перемены?
На этот вопрос, мне кажется, должен бы отвечать кто-то со стороны, знавший меня до посадки. Пока единственные наглядные перемены — это несколько седых волос в бороде и редеющие волосы. Не нравится.
Знаний немало накопил — постоянно читаю и пью ноотропил с глицином. Когда я сел в 22 года, то постоянно замечал, что в спорах мне не хватает аргументов. Спорим-спорим, и я натыкаюсь на стену, за которой мои знания исчерпаны. А оппонент, особенно из экономических, проходит ее и идет дальше. Что же я, думаю, балбес?! Тогда-то за книги и взялся. Сейчас ситуация обратная.
Если учесть, что интеллект — единственное, что отличает человека от остальных животных, то изменения, вызванные тюрьмой, можно только поприветствовать. Но пора уже и на практике все применять. Хватит подготовки!
Видишь ли ты себя после сорока лет добрым семьянином с иномаркой, загородным домом и собакой? Каким образом ты бы хотел умереть, если получил бы выбор?
Нет, кем я себя точно не вижу — это добрым семьянином. И злым тоже. Сейчас решается вопрос, будет ли у меня одна любимая девушка или гарем нимфоманок. Хотелось бы, конечно, первого. Но, боюсь, придется довольствоваться вторым.
Как умереть? Красиво. Как викинг — в бою! Или на девушке. Или замерзнуть на вершине Эвереста. Хотя, по большому счету, это неважно.
Водка — один из главных русских напитков. Она веками обогащала правителей государства и помогала фундаментальному контролю за жителями страны, но также — давала простым людям храбрость, свободу и защиту, или по крайней мере их иллюзию. Так считает историк русской культуры, профессор Оксфордского университета и «Шанинки» Андрей Зорин. Теме водки как одного из главных мифов России была посвящена его лекция в Москве. «Лента.ру» записала главное из выступления историка.
Предупреждение:
Редакция «Ленты.ру» напоминает, что употребление алкоголя вредит вашему здоровью
Мужская доблесть
Андрей Зорин: Если мы говорим о символической емкости того или иного мифа, то символическая емкость водки будет абсолютной или близкой к абсолютной. Она способна выражать разные, подчас противоположные смыслы.
Вот четыре даты, которые важно иметь в голове: 1914 год — с началом Первой мировой войны царь Николай II ввел сухой закон, 1917 год — Российская империя прекратила свое существование; 1985 год, не прошло и 70 лет после этих печальных событий, — Михаил Сергеевич Горбачев объявил антиалкогольную кампанию, резко сократив доступность главного национального напитка, и через шесть лет Советского Союза не стало — в 1991 году прекратила свое существование советская империя.
Я бы хотел оговориться: я не провожу каузальной зависимости между двумя этими событиями, я не говорю, что последнее произошло, потому что случилось первое. Вполне возможно, и то, и другое было симптомами более глубинных изменений, и вообще были другие факторы. Но тем не менее эта закономерность, такое сопоставление, тоже заставляет задуматься о центральности водки в русской культуре.
Я отмечу одно немаловажное различие: последний русский император Николай Александрович ввел полный сухой закон и был расстрелян в подвале Ипатьевского дома, Михаил Сергеевич Горбачев только ограничил доступность водки и жив до сих пор — дай бог ему здоровья, и долгих лет жизни мы все ему желаем.
Важнейший мифологический концепт возникает с самого начала. Известная из Повести временных лет знаменитая фраза князя Владимира: «Руси есть веселие пити, не можем без этого быти». Она хорошо известна каждому. Когда князь Владимир хотел выбрать истинную веру, узнав от носителей ислама, что там есть запрет на употребление горячительных напитков, немедленно отверг предложение перевести Киевскую Русь в ислам, произнеся эту знаменитую фразу, вошедшую в ткань русской культуры.
Тем не менее никакие источники не свидетельствуют о том, что в домосковской Руси пьянство было распространено как-то больше, чем в других странах. Водка не столько породила мифологию, сколько вписалась в нее, легла на какие-то базовые русские мифы, вошла в резонанс с русским представлением о богатырстве.
Вот рассуждение Александра Радищева о русской душе: «Посмотри на русского человека: найдешь его задумчива. Если захочет разогнать скуку или, как то он сам называет, если захочет повеселиться, то идет в кабак. В веселии своем порывист, отважен, сварлив. Если что-либо случится не по нем, то скоро начинает спор или битву. Бурлак, идущий в кабак, повеся голову, и возвращающийся обагренный кровию от оплеух, многое может решить доселе гадательное в истории российской».
В этом образе царева кабака, бурлака, идущего туда, и возвращающегося избитым, Радищев видел такую же тайну русской души, какая заключена в народных песнях, на основе которых он предлагал устраивать бразды народного правления.
Какие в этой связи базовые мифологемы вбирает в себя представление о водке. Прежде всего, я уже говорил о связи водки, пьянства с идеей разгула и удали. И водка в русской культуре имеет отчетливо гендерную окраску. Она прежде всего связана с мужской доблестью, пьянство — это мужская доблесть. И хотя в исторической реальности женщины тоже пили, это многократно фиксируется в источниках, тем не менее мифология упорно воспринимает это как мужскую добродетель: все эти прекрасные слова «пить», «выпить», «перепить» и все прочее.
Уже в советское время возникает такая пара понятий: пьянство и алкоголизм. Но они оказываются важным и существенным образом разделены в национальном сознании. Оно и понятно, потому что пьянство связано с властью, разгулом и способностью чувствовать себя сильным и свободным, в то время как алкоголизм — это зависимость, это подчинение, рабство, и по этой причине добродетелью считаться не может. Но, что важно, образ, способность употребления — много выпить, перепить, простоять и так далее — она характерна.
Водка — это один из центральных мифов классических анекдотов. Например, в 1970-е годы Василий Иванович (Чапаев) и Петька стали героями тысяч анекдотов. Один из них демонстрирует символическую картину ценности водки: «Петька спрашивает Василия Ивановича, сможет ли тот выпить ведро водки. Глубоко задумавшись, Чапаев говорит: «Могу, но трудно это». Глубоко ошеломленный этим размахом Петька спрашивает: «А два сможешь?» Тот отвечает, что не сможет. Петька продолжает: «А если партия прикажет?» Чапаев: «Если партия прикажет, то смогу». Петька: «Здорово! А три сможешь?» Чапаев: «Нет, три не смогу». Петька: «А если партия скажет?» Чапаев: «Нет, Петька, три не выпью, даже если партия прикажет. И никто не сможет. Три ведра водки, Петька, только Ленин выпить может»».
Это понятно: чем важнее символический статус человека, тем больше водки он в состоянии употребить. И иерархический статус в значительной степени доказывается объемом водки, который его носитель в состоянии выпить.
Форма фундаментального политического контроля
О происхождении водки ведутся дискуссии. Этот вопрос обсуждался в ООН. В числе документов русского приоритета на водку была представлена книга историка Вильяма Похлебкина «История водки», которая написана была совсем не для ООН. Доказать здесь ничего невозможно. Водка, очевидным образом, польский напиток. Даже лингвистическая форма указывает на его польское происхождение. Она была создана в Польше, импортирована в Россию, очевидно, в конце XVI — начале XVII веков в годы польского влияния. И здесь источники, которые у нас есть, свидетельствуют, что в этот период водка отмечается как новый продукт, появившийся сначала при царском дворе, а потом получивший разнообразнейшее распространение.
Оказавшись на русской почве, она начинает стремительно распространяться в народе. На продажи ее устанавливается государственная монополия. И возникает институт царева кабака — один из самых главных институтов русской жизни. Доходы с кабаков в процентном отношении были огромны, особенно в военное время. Это был важнейший источник государевых доходов.
Характерным образом люди, которые ведали кабаками, назывались целовальники — потому что целовали крест. Приносили присягу царю только представители высших сословий, но содержатели кабака тоже присягали на верность, что они не будут утаивать доходов. Это были колоссальные суммы, общественный статус человека сразу существенно поднимался.
В XVIII веке, уже при Петре I, на количество кубов водки, которое разрешалось произвести тому или иному дворянину (монополия на производство водки продавалась через государственную систему, только дворяне имели на это право), влияло положение в табели о рангах. Чем ты выше в табели о рангах, тем больше ты можешь произвести водки. Если ты действительный тайный советник, то, соответственно, водки можешь производить практически сколько хочешь. Это все и для домашнего потребления, и, естественно, на продажу.
Право водкой торговать принадлежало откупщикам, поскольку собрать налоги государство было не в состоянии, оно отдавало продажу водки на откуп. И разница между вносимой им суммой, и выручкой от продажи составляла его доход. Это исторический бэкграунд, который говорит о значимости водки как элемента государственной политики.
Однако, помимо этого, водка была не только способом извлечения из населения доходов, но и формой политического контроля. Во всех царевых кабаках были доносчики. Но и при выпивании в домашних условиях первый тост был всегда за царей. Непроизнесение тоста за царей было государственным преступлением, за которое можно было поплатиться. Отменена была эта ситуация только при Екатерине II, что в своей оде «Фелица» отмечает Гавриил Державин: «Казни не боясь, в обедах за здравие царей не пить».
По легенде, Екатерина II также сказала, что «пьяным народом легче управлять». Это трудно проверить, потому что в ее записках этих слов нет, но якобы она это говорила. При этом водка, конечно, была формой фундаментального политического контроля.
Иммунитет от реальности
Те или иные культуры сгруппированы вокруг тех или иных наркосодержащих препаратов и ритуалов. В этом смысле водочная, пивная и винная культура существенным образом отличаются. Скажем, пиво чрезвычайно трудоемко в производстве, требует труда очень многих людей в процессе изготовления. И до эпохи рефрежерирования оно практически не хранилось. То есть его надо было очень большими усилиями приготовить и потребить немедленно. Соответственно, это был такой идеальный напиток для городских демократий.
Водка устроена по-другому. Она, как хорошо известно каждому, не протухнет, идеально хранится, очень легко меряется и обладает контролируемым стандартом качества. Если пиво всегда разное, то подлинность водки всегда можно контролировать. Это хороший напиток для централизованной власти.
И несмотря на эту институционализацию водки как средства выкачивания денег из населения и политического контроля, сами пьющие, несомненно, воспринимают алкоголь как форму освобождения. Выпив, человек уходит от действительности — знаменитая формула: «залить горе», дающая иммунитет от реальности, в которой тебе тяжело и неприятно находиться. И несомненно, в тех экономических условиях, которые мы обсуждали, это была фундаментальная форма экономического и социального поведения.
Известная застольная песня: «Если пить, дом не купить / И не пить, дом не купить / Так лучше пить, дом не купить / Чем не пить, дом не купить / Мы теперь не будем пить / Будем денежки копить / Как накопим рублей пять / Выпьем водочки опять / А потом не будем пить…» Понятно, что здесь нет ни малейшей доли какой-то иррациональности, нелепости и так далее. Это очень рациональная, экономически продуманная логика поведения в определенных экономических условиях. Действительно, лучше пить и дом не купить, чем не пить — все равно никогда его не купишь. Можно делать какие-то сбережения, вплоть до пяти рублей, но потом ты знаешь, куда их потратить.
Кроме того, опять-таки, при всей иерархизированности водка снимает социальные ограничения, перед стаканом все равны. Чрезвычайно иерархизированная общественная система меняется, и социальная ущербность человека оказывается снятой. Выпив, он оказывается в состоянии, равном практически любому. И кроме того, важным элементом всего этого является некая обстановка открытости, интимности, доверия, способности пойти на риск. Люди роднятся друг с другом. Это особая форма интимности, самоотчужденности.
Фраза из классической книги Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки» — вероятно, главной книги русской литературы XX века (может быть с ней может поспорить за это звание только «Архипелаг ГУЛАГ»): «Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись, или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец и как попало — и ни разу не видел Кремля». Кремль — это понятным образом символ государственной власти, и стихия алкоголя удерживает человека, не дает ему с ним соприкоснуться.
Она сама ведет его на этом пути, спасая от контактов с властью: «А потом я пошел в центр, потому что это у меня всегда так: когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на Курский вокзал. Мне ведь, собственно, и надо было идти на Курский вокзал, а не в центр, а я все-таки пошел в центр, чтобы на Кремль хоть раз посмотреть: все равно ведь, думаю, никакого Кремля я не увижу, а попаду прямо на Курский вокзал».
Но естественным образом в конце это освобождение оказывается обманом. Сила божественного напитка становится предательской. Хотя тут можно поспорить: если бы Веничка не употреблял портвейна, может, все еще бы обошлось. Но так или иначе он пропускает нужную ему станцию, возвращается в Москву и оказывается убит прямо под стенами Кремля. Освобождение, выбрасывающее в астрал, в вечный рай Петушков, где никогда не отцветает жасмин, в конце концов, заканчивается падением обратно.
Шведский посол Петр Петрей сказал: «Если человек пьет меньше, чем русским бы хотелось, они таким человеком очень недовольны. Но если вы в состоянии выпить все, что они нальют, русские к вам будут относиться как к лучшему другу». Водка — это способ вхождения в круг, это экзамен, это возможность показаться своим в коллективе.
Что чрезвычайно существенно: когда ты начинаешь пить — ты вступаешь в бой, ты выходишь на сражение. Это очень специфическое сражение, в котором у тебя нет никаких шансов. Ты обречен на поражение, потому что нет такого человека, сколь бы велика и абсолютна не была его мощь, который способен выпить весь алкоголь. Всякий выходящий на этот бой в конечном итоге был побежден. И ты точно знаешь, что будешь сражен. Но чем ты дольше простоял в этом неравном бою, тем должность и высота твои сильнее, и соответственно, тем большего уважения ты заслуживаешь.
И в конце концов понятно, почему для женщин пить позволительно, а напиваться до такого состояния непозволительно. Ее доля в гендерном распределении — это выносить «павшего» бойца с поля боя. Она уносит, спасает, вытаскивает потерпевшего поражение мужа, друга. При этом она может выпить, но должна стоять на ногах, потому что иначе ничего не получится.
Далее я говорю о значении чуда, о фатализме. Все знают прекрасный рождественский фильм «Ирония судьбы, или С легким паром». Что нужно человеку, чтобы обрести счастье? Он должен набраться до невменяемого состояния: стихия алкоголя вытаскивает к абсолютному счастью. Это русское представление о чуде. Именно сохранивший его фильм неслучайно оказывается столь популярным на протяжении уже многих десятилетий.
«Рыковка», «Столичная», «андроповка»
Вернемся к исторической части. Польский посланник Адам Олеарий (который, заметим, прибыл на Русь с родины водки) еще в середине XVII века пишет: «Порок пьянства так распространен у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин, молодых и старых, что если на улицах видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания: до того все это обыденно». Это значит, что водка существенна не в социальных материях. Духовные и светские, высокие и низкие лежат на земле, и, в общем, женщины тоже пьют, хотя в мифологию это совершенно не входит.
Это представляет собой фундаментальную проблему для государства: с одной стороны, водка ему жизненно нужна с точки зрения государственной политики, а с другой стороны, в XVII веке в кабаках, как известно, пропивали все, вплоть до порток. И соответственно, обратное движение все-таки происходило. В 1652 году, незадолго до церковных реформ, Собор принимает решение бороться против пьянства. Во второй половине XIX века массовое проявление получает борьба за трезвость и возникает огромное количество религиозных сект, где пьянство категорическим образом запрещено. И в 1914 году окончательно принимается сухой закон, хотя здесь империя выдержит недолго. Нет ясной государственной политики. С одной стороны, надо все время бороться с последствиями тотального пьянства, с другой стороны — без него государственная система существовать не может.
Первая советская водка получает название «Рыковка» — по имени первого председателя Совнаркома [Алексея Рыкова], который воспринимался как глава государства. Все еще плохо разбирались, что верховная власть переместилась в другую институцию. Государственная монополия действовала в полном объеме, даже во времена нэпа. И, кстати, названия советской водки — «Московская» и «Столичная» — некоторым образом показывают государственный характер этой водки, ее близость к институту власти. «Столичная» была чуть более дорогая, и чуть более дешевая «Московская».
Стабильность цен на водку была одной из составляющих системы. По словам Александра Галича, «Пол-литра — всегда пол-литра, и стоит всегда трояк». Трояк необыкновенно комфортен, потому что можно скинуться по рублю. Это правильное соотношение, бутылка выпивается на троих. И каждый вносит свой честно заработанный рубль в этот важный процесс создания коллектива.
Повышение цен на водку воспринимается как подрыв государственных устоев. Вот известная частушка 1980-х годов: «Скоро будет восемь — / Все равно мы пить не бросим. /Передайте Ильичу — / Нам и десять по плечу. / Ну, а если станет больше — / Мы устроим то, что в Польше». Ильич — имеется в виду Брежнев, а в Польше тогда возник профсоюз «Солидарность», впоследствии разваливший коммунистический режим.
Для высшей партийной номенклатуры пьянство на дачах было совершенно обязательным. Не пивший человек был подозрительным. Его лояльность партии и правительству можно было поставить под сомнение. То есть в форме сильного употребления водки можно было выразить свою поддержку советской системе.
В диссидентской и оппозиционной среде пили не меньше. Пили на кухнях. И это пьянство выражало свою ненависть к советской системе с таким же выдающимся успехом. Всякий пьющий человек, выпивая на кухне с друзьями из доверительного сообщества, чувствовал, что тем самым он выражает свою ненависть, свой протест против советской репрессивной машины.
И наконец, вся наша огромная страна, все рабочие и трудовое крестьянство, пили на производстве, до и после, конечно, блестяще выражая тем самым свое глубочайшее равнодушие к советской системе и партийному руководству.
То есть напиток тот же самый, ритуал почти тот же самый — закуски там могут быть разные и так далее — но, в принципе, идеологическое наполнение прямо противоположное, потому что сам институт позволял разные искания.
После смерти Брежнева Леонида Ильича, в 1982 году, одной из первых мер наведения порядка было появление новой водки по 4,12 рубля, которую в народе немедленно прозвали «андроповка» в честь нового генерального секретаря ЦК КПСС.
В 1985 году началась антиалкогольная кампания, борьба с пьянством и алкоголизмом. Она продолжалась три года и нанесла гигантский ущерб бюджету, который был полностью разрушен. Были и другие меры, наносившие ущерб бюджету, но это была одна из важных форм «полуразрушения» государственного бюджета.
Отменена антиалкогольная кампания была в 1988 году. Глава правительства Николай Рыжков тогда в интервью газете «Московские новости» сказал: «Больно и страшно на это смотреть. Разве мы правительство, которое воюет со своим народом? Конечно, нет». Потребовалось три года руководству Коммунистической партии Советского Союза, чтобы осознать, что они не являются правительством, воюющим с народом. Соответствующие решения были отменены, но было уже поздно, остановить процесс было совершенно нельзя.
Колоссального масштаба сдвиг
Одним из важнейших решений в волне реформ 1991-1992 годов была отмена водочной монополии. Впервые в истории России водку было разрешено производить и продавать частным лицам. Появилось огромное количество разных брендов водки. В частности, этим очень отчетливо фиксировалась региональная структура нашей страны. Водка отражала ту, новую, политику, почти в каждом регионе была водка своя, со своим региональным названием. Это был колоссального масштаба социо-политико-культурный сдвиг.
Здесь открывается еще один интересный сюжет. В середине 1990-х годов Россия яростно вписывалась в международное сообщество, и в стране проводились общеевропейские социологические исследования, в ходе которых респондентам в разных странах предлагалось приписать какие-то характеристики своему народу и остальным. Давался набор народов и набор характеристик. Оказалось, что в самоописании русских людей с гигантским отрывом фигурируют два свойства: русские люди простые и открытые. Мы простые и открытые.
Параллельно с этим проводились другие исследования. Одно из них — по заказу пивной компании, где выясняли, кто что пьет и что кому нравится. Обнаружилось, что на тот момент только в одной социально-возрастной категории ситуация вдруг почему-то резко изменилась. Это были молодые люди младше 25 лет, и только из городской образованной академической среды. Эта закономерность не работала ни среди людей старшего возраста, ни среди молодых рабочих, в деревнях, маленьких городах и так далее. Только культурные жители больших городов, которые стали резко предпочитать водке пиво.
Социологи все время задавали им вопрос: а чего водка не нравится? И получали довольно относительные ответы: выпьешь, а потом не соображаешь, что делаешь, не контролируешь себя, начинаешь что-то там говорить и так далее. Все-таки главное свойство этого напитка — это то, что он сам себе простой, прозрачный, незамысловатый, он открывает. И какой-то категории людей перестало хотеться быть простыми и открытыми. Их почему-то это самоопределение перестало устраивать, что, вероятно, указывает на чрезвычайно сильные и глубокие культурные изменения.
Решение о передаче Исаакиевского собора в пользование РПЦ вызвало неоднозначную реакцию общества. Для одних это стало актом восстановления исторической справедливости. Другие увидели в нем усиление роли церкви и угрозу светскому характеру государства. Впрочем, есть и те, кто уверен, что именно такое знаковое событие поможет восстановить статус-кво и поставить точку в спорах о роли и месте церкви в жизни государства и его граждан: Богу Богово, а кесарю кесарево. Станет ли передача Исаакиевского собора символом примирения в российском обществе?