Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Почему россияне с каждым годом все больше любят Сталина
Симпатии россиян к Иосифу Сталину достигли небывалых высот. Социологи выяснили, что рекордные 70 процентов жителей страны считают, что он сыграл «скорее положительную» или «целиком положительную» роль в истории страны, а тех, кто считает неоправданными человеческие жертвы сталинской эпохи, за последние десять лет стало меньше на четверть — их только 45 процентов. «Лента.ру» попросила социологов и экспертов объяснить, почему любовь к вождю растет и как это характеризует россиян и окружающую их действительность.
Леонтий Бызов, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН:
Такая популярность Сталина связана с новым общественным запросом со стороны уже не либеральной оппозиции, а со стороны большинства, консервативной части общества. Для них вопрос порядка стоит на первом месте. А еще есть пропагандистские каналы, которые поддерживают потребность в державной мощи и так далее. Поэтому люди видят в Сталине единственную фигуру в новейшей истории, постреволюционной, которая отвечает этому запросу.
Люди видят Сталина, который якобы заботился о людях. Для людей это важно, потому что это магистральный запрос.
Я считаю, что эта норма позитивного восприятия личности и итогов деятельности Сталина завышена. Нормальная ситуация — это когда за Сталина было бы где-то 40 процентов. И я уверен, что это будет, когда изменится вектор пропаганды, возвеличивающей сегодня его фигуру. А процентов 40 — это уже является определенной нормой и свидетельствует о расколе общества в отношении Сталина. 70 процентов, конечно, очень завышенный результат.
Этот раскол очень серьезен, потому что на многие вещи смотрят с прямо противоположных позиций различные элементы общества. И это очень опасно. Сейчас такой раскол общества может привести к хаосу.
История развивается волнообразно, и поэтому придет время (и достаточно скоро), когда вектор общественного развития поменяется. И чем выше заберемся в плане популяризации поддержки Сталина, тем больнее будет падать. Это так. Будет очень большое разочарование этим кумиром. И реально это очень опасно.
Алексей Рощин, социолог:
Я думаю, что здесь минимум две основные причины. Первая это — культ Победы. Ну, а поскольку народ знает, что руководил всеми этими великими действиями Сталин, то на него падает отблеск такого, безусловно, положительного события. И он, получается, тоже величайший деятель в истории.
Надо иметь в виду, что народное сознание не любит противоречий. Оно цельное и простое. Там не может быть «с одной стороны», «с другой стороны». Этого люди не любят. Если Великая Победа, величайшая в истории, но при этом командовал упырь, кровопийца и убийца миллионов людей — это будет звучать полным диссонансом. Ну и, соответственно, приходится выбирать. И народ в данном случае выбирает вариант, что все — клевета, и на самом деле Сталин был молодец. Это первое.
А второе — это разрыв между народом и так называемыми элитами, чиновниками, которые устроили парад высказываний о том, что «мы ничего не должны». В этой ситуации народ начинает, условно говоря, звереть, и тогда вспоминается образ Сталина. В данном случае — в том контексте, что это был тот человек, который расстреливал всех.
Все понимают, а особенно противники Сталина, что он министров убивал, военачальников, секретарей райкомов, парткомов, делегатов съездов различных, всех к ногтю прижимал. И это на самом деле — тоже пропаганда. И в данном случае антисталинская пропаганда, как ни странно, в чем-то работает на Сталина. То есть он подается как стоящий вне системы чистильщик. Это важный момент. Вот, нужен нам Сталин, который всех этих «небожителей» зажравшихся, всех этих чинуш и так далее, которые воруют, пострелял бы.
При этом, как мы знаем, президент довольно негативно относится к репрессиям, но в данном случае личное мнение затмевается культом Победы.
Почему Сталин стал более популярным именно сейчас, а не, скажем, в начале 90-х или нулевых, в принципе, логично. Дело в том, что в начале нулевых годов общество не воспринимало себя как нечто застывшее раз и навсегда. Общество воспринималось как достаточно подвижная субстанция, в которой может многое произойти. И люди имели надежду на свое социальное продвижение. Если не себя, то своих детей. И тогда же люди устали от убийств и от крови, которой было достаточно много — знаменитые бандитские войны и так далее. Это отчасти агрессию компенсировало. А также люди тогда воспринимали ситуацию так, что они могут сами ее менять, что от них что-то зависит.
И еще я бы добавил третий фактор: то, что особенно в последние годы возросло представление о России как о стране в кольце врагов. Такое некоторое мессианство, что мы одни боремся с геями, мировым господством США, мы одни за правду в мире и так далее. А все остальные против нас. И в этой ситуации, когда кругом враги, и нас за все осуждают, а мы сплотились и боремся со всеми, получается, что критика Сталина воспринимается многими как критика самой России. То есть страна-то у нас довольно страшненькая, по крайней мере, была — в том смысле, что у нас в основе реки крови, ГУЛАГ и жуткие сталинские процессы. И в такой ситуации это воспринимается многими как «подрыв боеготовности». Вот эту третью причину я бы обозначил как «не время сейчас». «Мы на фронте», и копаться в былых прегрешениях, посыпать голову пеплом — мешает мобилизации. А нам надо мобилизовываться и сплачиваться против врагов, которые обступили нас со всех сторон. И это тоже играет на Сталина.
То есть в данном случае он выступает примерно как символ России. Он крупный, и это идет в пику Западу, в пику врагам: вы хотите, чтобы мы каялись, а мы показали вам кукиш и каяться не будем. И будем делать наоборот, вам назло. Люди знают, что во всем мире в массовом представлении Сталин мало чем отличается от Гитлера. И именно поэтому, поскольку мы привыкли показывать миру кукиш, мы покажем кукиш и в этом плане тоже.
80 лет уже скоро будет со Дня Победы. Понятное дело, что живых свидетелей практически не осталось, и для большинства молодых что война с Наполеоном, что война с Гитлером — это примерно одно и то же. И для очень большого числа населения что Сталин, что хан Батый — одного уровня персонажи из пыльных книжек по истории. Но за счет именно нагнетания, гипертрофированности всей этой тематики, за счет того, что Сталин отчасти воспринимается как «победитель Запада» — это тоже есть — он так популярен. Должно сдуться сразу несколько мифов, чтобы был возможен прямой разговор о том, чем действительно было правление Сталина в нашей стране, и много ли в нем было хорошего.
Вячеслав Тарасов, врач-психиатр, специализируется на проблемах массового сознания:
Рост популярности Сталина не рекордный, рост закономерный. Сталин воспринимается большинством населения, как бы парадоксально это ни звучало или даже несколько старомодно, как «отец народов». Это расхожее объяснение роли Сталина очень хорошо закрепилось. И сейчас он воспринимается именно с этой точки зрения. «Отец народов», который заботится о народах прежде всего. Ни о всем мире, ни о бог весть каких непонятных странах, а заботится о своей стране.
Большинство считает, что Сталин понижал цены, заботился о том, чтобы были заработные платы, чтобы у населения было все благополучно. Это не совсем соответствует тому, что было на самом деле. Но это закрепилось, и эти мифы — отчасти, действительно мифы — сохраняются.
У людей есть серьезное ощущение заброшенности. И конечно, тот светлый образ, который ассоциируется и с Победой, и с первыми пятилетками, и не в последнюю очередь с космическим прорывом (хотя это было уже после Сталина, но начиналось-то при нем), атомное оружие, первая атомная электростанция и так далее — все это сейчас сказывается. У нас получается очень интересный парадокс. Чем больше и власть, и либеральная общественность подвергают критике политику Сталина, тем больше населения голосует за него. И это, в общем, самоочевидно, потому что в нашей стране традиционно тех, кого хулят власти и либеральная общественность, всегда принято считать хорошими людьми.
Близится очень важный юбилей для нашего с вами отечества — 75-летие Победы. В 2020 году мы будем отмечать этот праздник. Никто же не может отделить Великую Отечественную войну и Победу в ней от имени Сталина. Эти вещи неразрывны. Поэтому на фоне празднований стимуляция роста популярности Сталина будет еще больше.
Я не могу сказать за все телеканалы, но я смотрю несколько федеральных каналов и стараюсь в интернете смотреть либеральные программы. Ни у тех, ни у других я не увидел какой-то пропаганды образа Сталина. Даже, как принято считать среди журналистской среды, достаточно одиозные пропагандисты типа Киселева и Соловьева никогда не поют ему дифирамбы. Да, они упоминают различные позитивные черты, нечасто они употребляют жесткие в отношении него выражения. Поэтому какая пропаганда? Честно говоря, отсутствие пропаганды и дает этот результат. Если бы у нас из СМИ лилась бесконечная пропаганда о величии Сталина, результат был бы как раз обратный.
На вечер 15 августа в Москве запланирован «Марш матерей». Организаторы и участники не санкционированной мэрией акции намерены пройти от Новопушкинского сквера к зданию Верховного суда, держа в руках любимые игрушки своих детей. У них нет политических лозунгов: они требуют выпустить из пятимесячного заключения в СИЗО 18-летнюю Анну Павликову и 19-летнюю Марию Дубовик.
В середине марта девушек обвинили в причастности к экстремистскому движению «Новое величие», просуществовавшему всего два месяца. Оно состояло из десяти человек, среди которых были две девушки-подростка и пять безработных мужчин, за время своего знакомства успевших четыре раза сходить в «Макдоналдс», чтобы обсудить политические проблемы в стране, три раза — на митинги и несколько раз встретиться в снятой новым знакомым квартире. Все обвинение строится на показаниях трех сотрудников силовых структур, работавших под прикрытием. Согласно материалам дела именно один из них — некий Руслан Д., чей профайл оказался засекречен, — предложил создать организацию для «свержения власти», сочинил громкое название и устав и снял офис на свои деньги. Именно он уговаривал 17-летнюю на тот момент москвичку Анну Павликову остаться в компании, когда она собиралась уйти. До ее ареста оставался месяц.
«Лента.ру» записала монолог сестры встретившей совершеннолетие в СИЗО Анны Павликовой и поговорила с ее защитником о том, как проходит процесс, почему девушку-подростка держат в заключении и может ли «Марш матерей» повлиять на благополучный исход ее дела.
«Все слезы выплакали»
Анастасия Павликова, сестра Анны
Мы сейчас живем только передачками. Они по средам. Возим Ане творог, сухофрукты, молоко, кефир. Ей сказали больше есть белка и фруктов, полезно для здоровья, ведь там ужасно кормят — все в жиру плавает. Собираем вместе, у каждого свое дело: я разворачиваю конфеты, потому что в фантиках в СИЗО пронести нельзя, папа огурцы взвешивает, мама все записывает.
В пятницу встречаемся с адвокатом, а по понедельникам мама — к врачу: у нее рассеянный склероз, она инвалид второй группы. До задержания Ани у нее намечалось улучшение здоровья, она избавилась от палочки, начала ходить сама. А сейчас еле с палкой ходит: у нас уже было такое, что она упала на улице, и мы ее искали, поэтому в паспорте она держит бумажку с номером телефона — мало ли где упадет.
Первые дни после суда мы были все практически в лежку: такие дни не запоминаются, они проходят тяжело. Через силу убеждаешь себя встать, что-то поесть, что-то делать дальше. Только отец как-то заставлял себя ходить на работу. Мы уже все слезы выплакали — плакать нечем. Особенно тяжело маме. Но мы стараемся друг друга поддерживать. Мой маленький ребенок сейчас помогает хотя бы немного забыться, хотя бы поговорить. Каждый вечер проходим мимо комнаты Ани, это очень тяжело.
У нас на «воспитании» ее попугаи — 14 волнистых, канарейка, собака, террариум с жуками, аквариум с рыбками. К нам люди приходят, говорят: вы как в джунглях! А мы уже привыкли, сроднились с ними. Раньше все делала Аня — это же дело ее жизни: она их кормила, разговаривала с ними, спать укладывала. Она просто руку протягивала, а попугаи на нее садились, кажется, у них даже был общий язык — ее понимали. Она говорила: «Лимончик, поцелуй меня» — и попугай подлетал к ней, играл с ней. Аня постоянно спрашивает о них. На последнем суде не выдержала: «Мама, как попугаи?» Хоть им и не разрешали разговаривать. Она же к ним относится как к своим детям.
В Аниной комнате мы ничего не меняли. Во время задержания силовики разнесли всю комнату и сломали на три части ее диван, забаррикадировали вход в кухню, я с грудным ребенком даже не могла пройти. Это было рано, в пять утра. В дверь начали стучать, глазок закрыли, чтобы не видно было, соврали, что соседи, а потом стали так бить по двери, что штукатурка осыпалась, кричать матом. Я в полицию позвонила: «Приезжайте, к нам кто-то рвется». Оказалось, это и была полиция. Папа открыл дверь, ему дали в лоб, оттащили в ванную. Я в испуге побежала к ребенку, спрятала под кровать, затолкала ногами. Папу, мужа и Аню в это время повели на кухню. В Аниной комнате нашли значки Навального и значки Гарри Поттера — приняли их за свастику. Довели ее до слез словами: «Мы тебя посадим на 20 лет. Ты выйдешь дряхлой женщиной, никому будешь не нужна, и родителям не нужна». Анины первые письма после задержания были: «Я думала, вы от меня отказались и больше не хотите меня знать».
Потом нашли устав организации. Мы уверены, что его подбросили: во-первых, его не было, во-вторых, у нас сохранились Анины переписки, где она писала: «Я такое не храню, оно мне не нужно».
Мы не стали выбрасывать диван: это же Анин, она на нем спала. Мы его починили и оставили в комнате. Единственное, чего очень жалко, рисунок: Аня рисовала собаку, а во время обыска один из силовиков на него наступил и оставил отпечаток ноги, мама не смирилась и выбросила. Они все разбросали, ходили по вещам — жутко было.
Ее долго держали в автозаке 16 марта, было минус 10. Она застудила придатки. Врач сказал, что у нее теперь детей не будет: «Зачем тебе дети, ты же в тюрьме». Аня пишет, что все в порядке, но это не так: она сильно поправилась — больше чем на 25 килограммов, усугубился порок сердца, ночью она просыпается от приступов. Еще у нее тремор рук, ее сильно трясет. На последнем суде был нервный тик: лицо дергалось непроизвольно. У нашей мамы рассеянный склероз начинался подобным образом. Мы боимся: Аню там никто лечить не будет. На суде у нее была температура 39, она сильно кашляла, задыхалась. А обратно ее везли в автозаке с туберкулезником.
Сейчас у нее три сокамерницы, вроде нормальные: главное, что не курят, и она хотя бы от дыма не задыхается, — в предыдущем СИЗО их было в камере 47 человек, дымка сигаретная, она еле выживала. Перевели оттуда 11 мая, сейчас хотят перевести обратно. Тут ее вроде любят: последний раз, когда мама была, Аня рассказывала про девушку Свету, мамину ровесницу, у которой пятеро детей: она Аню так подбодрила, что, по ее словам, ей даже жить захотелось. И косички ей плела. Хотя Аня говорит, ей все равно — плетут косички, не плетут, лишь бы волосы не отрезали: в предыдущем СИЗО сокамерницы ножницами ей отрезали косы, не знаю зачем. Может, из-за каких-то санитарных норм.
Последнее, что Аня просила, — книгу Улицкой. Она много читает. Заказываем книги через интернет-магазины и приносим их. Аня чаще всего спрашивает про здоровье мамы — это ее очень волнует, про своих питомцев, про птиц, про нашу собаку. Она уже старенькая, Аня боится, что собака не доживет до ее освобождения. Про Оливию спрашивает, потому что когда ее забрали, Оливии было всего пять месяцев: она пропустила, как Оливия встала, начала ходить… Мы ей через адвоката передаем фотографии малышки.
Она искренне не понимает, что она сделала и за что ее судят. Постоянно говорит, что не хотела ничего плохого, хотела просто быть наблюдателем на выборах, и повторяет: «Что я нарушила?» Сейчас много пишут о том, что Руслан Д. к ним внедрился, но, по словам Ани, это было не так. До Руслана и организации не было, они просто собирались где-то в «Макдоналдсах», как друзья, компания по интересам. Аня много училась, окончила школу экстерном, готовилась поступить в МГУ. Очень много читала, рисовала, больше была «сама в себе», друзей у нее не было.
Аня не стремилась ходить куда-то, она любила проводить время дома. Ей говоришь: пойдем в кино, пойдем куда-то — нет, не хочу. Она предпочитала с птицами заниматься, с собакой играть, с ребенком. Она мечтала стать генетиком, хотела вывести новый вид попугаев и работать с животными. Устроилась работать в государственную ветеринарную клинику: сначала просто полы помыть, чем-то помочь, но со временем начальство увидело, что она очень старательная, любит животных, ее повысили до ветеринара-санитара — она помогала на операциях, ставила животным капельницы. Ее даже звали работать ветеринаром, когда она поступит в университет. Деньги откладывала на операцию маме. Аня вообще очень отзывчивая, всегда думает о других, а не о себе. Помню, как-то раз она получила двойку за контрольную по биологии, я спросила — почему, она сказала: этому помогла, тому помогла, а себе — времени не хватило.
Может, потому она и зацепилась за этих ребят: это были первые люди, которые начали нормально с ней общаться. Я помню, как к нам пришла 1 января в гости Маша Дубовик. Мы сидели всей семьей пили чай, девочки обсуждали Машину учебу в ветеринарном училище. Маша рассказывала, что ей там нравится, и Аня даже задумалась о том, чтобы поступить туда и показывала ей своих птиц. Маша мне показалась хорошей девочкой. Такой же наивной, как Аня.
Руслан Д. сначала просто пришел в «Макдоналдс», они пообщались, стали друзьями. И тогда он начал их подначивать. После того как он к ним внедрился, он предложил организацию и название, придумал структуры. До него не было никакого «Нового величия». Всех там назначил, Аню объявил организатором. Но как она могла быть организатором, если ее даже не было на этом собрании? Он назначил его на 6 января, а в этот день мы праздновали мой день рождения, и Аня была с нами. У нас есть эта переписка, где они решают, кто кем будет, и Ани там нет с первых самых собраний.
В конце концов Аня стала понимать, что что-то тут не так. Она даже ушла, но Руслан попросил вернуться, давил на ее чувство ответственности, говорил, что ей не нужно вносить денег — знал, что она копит на лечение матери. Они все собирались расходиться, но не успели: он их сдал.
Некоторые боятся подписать петицию — говорят: нас посадят. Но поддержка для нас очень важна. Сегодня девочка написала в мессенджер: «Здравствуйте, сегодня я передала сухофрукты Ане через передачку, у вас там осталось 12 килограммов, вы уж извините, что так, я просто хотела с рынка передать хорошие сухофрукты». И письмо ей отправила лично, прямо там. Письмо, рисунки, фотографии. Это ее очень подбадривает. Один мальчик приехал к нам домой и передал вольер для птиц. Сказал: «Вот Аня выйдет — будет ей подарок».
Я в марше принять участия не смогу, потому что у меня грудной ребенок, но мама пойдет. Не вижу ничего плохого в том, что люди хотят выйти и поддержать Аню, Машу и других: детей держат в тюрьме ни за что, дело полностью сфабриковано, и если сейчас не отпустят мою сестру и других участников, будут и дальше сажать детей. По сути это даже не митинг, а марш, без требований, без лозунгов, просто прогулка мам с детскими игрушками — что в этом плохого? Мы надеемся, что чудо все-таки случится, и Аню отпустят домой. Я до сих пор жду: сейчас она позвонит, сейчас с работы придет… Но этого не происходит.
«Вышли, извините, в защиту троллейбуса — при чем тут экстремизм?»
«Лента.ру»: Как вы относитесь к идее «Марша матерей» в поддержку вашей подзащитной? Есть мнение, что несанкционированное шествие — это незаконный прием, который может каким-то образом навредить судебному процессу.
Фомин: Я не могу сказать, что это незаконно. Мы можем обратиться к Конституции и начать теоретические споры, разделять аргументы сторонников или противников мирных собраний, но существуют такие ситуации, на которые просто необходимо обратить внимание! И, хоть убейте меня, я не вижу, каким образом мирные женщины с плюшевыми игрушками в руках могут повредить обществу, имуществу или отдельным гражданам — кроме как, возможно, затруднить кому-то проход.
Как вы считаете, что случилось в обществе, почему вдруг появился резонанс? Ведь прошло довольно много времени с середины марта. В июне матери Анны Павликовой и Марии Дубовик записали обращение к президенту. Это могло на что-то повлиять?
Правозащитные организации сделали все, чтобы достучаться до руководителей следственных органов, судов, прокуратуры, которые могут решать вопросы. Это оказалось неэффективно. Но в итоге сработал эффект снежного кома, и, я думаю, роль сыграло обращение главы СПЧМихаила Федотова и ответ пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова. Судьбу обращения матерей Анны Павликовой и Марии Дубовик к президенту я не знаю. Может быть, оно было исполнителями на определенном уровне остановлено и рассмотрено. Не знаю тонкости работы аппарата. Безусловно, президент — всесильная личность, его слово многое значит. Но, как сказал Песков, президент не может на данном этапе вмешиваться в процесс.
На сайте Change.org петиция с требованием отпустить Анну и Марию собрала свыше 130 тысяч подписей. Вы собираетесь приобщить ее итоги к материалам дела как мнение общественности? Например, так было в деле Галины Каторовой, которая защищалась от мужа: адвокат Елена Соловьеваиспользовала массовую поддержку подзащитной как аргумент в ее пользу.
Вы интересный вопрос задали. Честно говоря, у меня была твердая уверенность, что в этом нет необходимости: на каждом судебном заседании мы давали личные поручительства и Людмилы Алексеевой, и Льва Пономарева, и Николая Сванидзе, и Ильи Яшина — показывали внимание общества к этому процессу. Более того, мы говорили о том, что к делу подключилась и уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова — это уже иной статус. На последних двух заседаниях присутствовал ее представитель.
Почему Анну держат в СИЗО, несмотря на то, что на последнем заседании вы предоставили справки о том, что ее состояние сильно ухудшилось?
У нас существует перечень заболеваний, препятствующих пребыванию подозреваемых и обвиняемых в СИЗО, установленный правительством России. Если грубо обобщить — это смертельные заболевания, с которыми единственный путь сами понимаете куда. Такого заболевания, к счастью, пока у Ани нет. Эта формальность цинична, но это стандартная формулировка суда. Некоторые профессии накладывают на их представителей определенный цинизм. Представленные медицинские документы редко играют положительную роль, к сожалению.
Но ведь, насколько я понимаю, главный аргумент стороны обвинения за то, чтобы держать Анну в СИЗО, — что якобы она может оказать давление на ключевых свидетелей, двое из которых — сотрудники правоохранительных органов, а личность третьего засекречена.
Да, вы дошли до самой сути: при избрании и продлении меры пресечения должны быть основания, которые предусмотрены 97 статьей УПК, по этому поводу есть разъяснение № 41 Пленума Верховного суда: там четко говорится о том, что эти обстоятельства должны быть подтверждены фактическими данными. Если у обвинения есть основания полагать, что человек может скрыться, — должны быть совершены конкретные действия или раскрыт умысел. Если может оказать влияние на свидетелей — должны быть данные о том, что человек, члены его семьи или другие представители делали реальные попытки подкупить, запугать или еще каким-то образом действовать. Но на практике мы встречаемся с другим: следствие пишет о том, что есть основания, и суд соглашается, не требуя подтверждений. Это абсурдно, незаконно и совершенно угнетает.
Создается впечатление, что у судьи уже было готовое решение.
Вот об этом мы не можем говорить. Давайте говорить о фактах и о нашем отношении к фактам.
Решения суда меняются от заседания к заседанию или дублируют ходатайства следователя и заключения прокурора?
Нет, фактически не меняются. Мы даже указывали на ошибку, которая кочует в документах: в первом ходатайстве об избрании меры пресечения было сказано, что наказание по этой [282.1] статье «безальтернативно предусматривает ответственность в виде лишении свободы». Это в корне не соответствует действительности! Там есть и штрафы, и принудительные работы. Мы обращали на это внимание, но тем не менее эта ошибка повторяется.
10 августа ваши коллеги, защитники Марии Дубовик, направили заявление генеральному прокурору Юрию Чайке, председателю Следственного комитетаАлександру Бастрыкину и другим чиновникам с просьбой закрыть дело против 19-летней Дубовик и отпустить ее из-под стражи. В заявлении говорится, что попытка вовлечения Марии Дубовик, Анны Павликовой и других подростков в деятельность группы и усилия по приданию ей устойчивой формы являются «всецело результатом провокационных действий представителей правоохранительных органов». Согласны ли вы с этой позицией и намерены ли написать аналогичное заявление?
Да, я считаю это дело результатом провокации. Мы будем встречаться с коллегами по этому вопросу. Все прекрасно понимают нашу позицию: мы за то, чтобы это дело было прекращено. Но решение об этом может принять только следователь, в производстве которого оно находится. Я думаю, что мы пойдем несколько иным путем.
Вам дает надежду тот факт, что материалы об аресте вашей подзащитной потребовал Верховный суд?
Безусловно. Наша программа минимум — девочек вернуть домой, чтобы они вышли из СИЗО под домашний арест. Программа максимум — чтобы дело закрыли за отсутствием состава преступления.
Если разбирать по частям все обвинение: в чем состав преступления? Четыре встречи в «Макдоналдсе», затем в квартире, обсуждение проблем в стране, посещение трех несанкционированных митингов — «забастовки избирателей» Навального 28 января, марша памяти Бориса Немцова и шествия «Москвичи за троллейбус» 3 февраля. В чем конкретно их вина?
Ну, посудите сами. Даже несанкционированный митинг — это не экстремизм. За это существует наказание в административном законодательстве. Если бы они собрали митинг за искоренение какого-либо народа — это одно дело. А они вышли, извините меня, в защиту троллейбуса в районе Садового кольца! Пусть это был несанкционированный митинг, но при чем тут экстремизм?
То есть они не успели даже свой митинг собрать. Единственный довод против них — это устав, написанный удивительно грамотным языком, как под копирку, с официального комментария к статье 282.1 УК: с прописанной структурой, целями и задачами, чтобы даже вопросов не возникло к тому, экстремистский он или нет…
Если говорить упрощенно — да, это тот скелет, на который навешивается все остальное. Устав, политическая программа, структура, какое-то непонятное распределение обязанностей.
Десять человек, из которых двое — девочки-подростки и пятеро —безработные мужчины. Один из них в своих показаниях говорит, что не относился ко встречам серьезно: как десять человек могут свергнуть власть…
Ну, кого нашли — того нашли. Думаю, следствие будет длиться до Нового года: на мой взгляд, там много вопросов.
В сети появился скриншот переписки Ани с Русланом Д., в которой она сообщает, что ушла, а он уговаривает ее вернуться, говорит, что она очень нужна. Этот факт может как-то положительно повлиять на процесс?
Это очень важная вещь, которая у нас на контроле. Но надо сразу пояснить: сама по себе переписка ничего не даст, чтобы сделать выводы в отношении экстремизма. Если следствие и оперативное сопровождение сделало выводы о том, что она была активным членом сообщества, эта переписка вряд ли повлияет на эту оценку.
Группы «Нового величия» до сих пор доступны и открыты во «ВКонтакте» и в Telegram. Если они действительно транслировали какие-то опасные для общества идеи, почему их не закрыли?
Первое: я пока не вижу в их переписках, чатах, группах, листовках и даже программах, которые им приписывают, какой-то экстремистской составляющей. И второе (это скорее просьба ко всем нашим молодым людям): будьте аккуратными в открытой переписке, особенно в чатах. Иногда это бывает очень опасно. То, что случилось, с нашими ребятами, еще раз это подтверждает.
*** Обратная связь с отделом «Общество»: Если вы стали свидетелем важного события, у вас есть новость, вопросы или идея для материала, напишите на этот адрес: russia@lenta-co.ru
В России стартовал Всероссийский фестиваль науки. В крупных университетах ученые читают открытые лекции, проводятся научные шоу и дискуссии. Однако ученые констатируют, что популярность точных наук у россиян стремительно падает, а уровень знаний по естественным наукам близок к катастрофическому. Зато все больше людей верят в телепатию, чудеса и божественное происхождение мира. Как лженаука проникает в школы, способствует ли этому религия и в каких случаях невежество выгодно государственной власти, «Ленте.ру» рассказал член Комиссии РАН по борьбе с лженаукой, научный руководитель проекта «Всероссийская лабораторная» Александр Сергеев.
«Лента.ру»: Каким видит мир современный россиянин?
Сергеев: Бросается в глаза нехватка критического мышления, то есть способности отделять правду от вымысла. В результате, как только в социум вбрасывается придуманная заразная идея, она начинает распространяться и находить приверженцев в самых разных социальных группах.
Лженаучные убеждения есть во всех странах, но в России несколько аномальная ситуация. У нас лженаука демаргинализировалась, стала массовой. Несколько лет назад на государственном уровне при поддержке крупных политиков продвигалась программа «Чистая вода» изобретателя Виктора Петрика: на покупку изобретенных им водных фильтров из госбюджета хотели выделить 15 триллионов рублей. Но никакого научного обоснования у этой технологии не было. Сейчас чрезвычайно популярны гомеопатия, отрицание полезности прививок, покупка БАДов. И это далеко не безобидно. Понапрасну растрачивая средства и время, люди могут запустить тяжелые хронические заболевания.
Многие просто не в курсе общепризнанных научных фактов. Почти треть россиян считают, что Солнце обращается вокруг Земли. А во время «Всероссийской лабораторной» выяснилось, что свыше трех четвертей участников, интересующихся наукой, допускают возможность передачи информации без помощи каких-либо приборов и физических носителей.
С помощью телепатии?
В том числе. Многие в той или форме допускают существование мистических явлений. Если, например, плохо близкому или он умирает, то якобы можно что-то почувствовать на расстоянии или увидеть во сне. Также в последнее время усиливается неприятие теории эволюции. Антиэволюционизм, например, теория божественного происхождения паразитирует на священных текстах и на обыденном мышлении: «Ну, как же такие сложные системы, как живые организмы, могут сформироваться естественным путем?».
Почему так происходит?
Есть глобальное объяснение этому явлению. В СССР идеология предписывала людям держаться научной точки зрения. Сведения о телепатии, астрологии распространялись полуподпольно. Были квартирники, на которых рассказывали об инопланетянах. Информационные потоки сдерживались методами цензуры и пропаганды. Люди чувствовали это.
Поэтому, когда нахлынула свобода, народ начал купаться во всей этой аномальщине, экстрасенсорике. Люди вполне справедливо рассуждали: если нам коммунисты врали про политику, про экономику, про репрессии, то наверное врали и про астрологию, науку и все остальное. Мы до сих пор эту вольницу переживаем. Плюс пошел ренессанс религии, которая раньше тоже была нон грата. В 1990-е годы почти в ноль рухнула научно-популярная литература. Только в последнее десятилетие этот рынок худо-бедно восстанавливается. Однако лженаучные идеи очень хорошо укоренились.
Школьное образование играет какую-то роль в распространении мракобесия?
Школьное обучение позднесоветского и современного образца можно очень серьезно критиковать. И не потому что оно советское или российское. Проблема гораздо более глубокая и древняя. Идет кризис классно-урочной системы, которая была заложена почти 500 лет назад и сегодня убивает мотивацию к учебе, убивает интерес к науке. Она была хороша для эпохи нового времени, когда требовалось подготовить массу людей к организованному производству. Нужна была некая общая социальная адекватность: грамота, счет, способность выполнять относительно сложные инструкции и предсказуемо действовать в условиях жесткого технологического процесса.
Ситуация поменялась. Очень многие процессы автоматизировались, другие вошли в общую культуру. Сейчас нужно переходить к тому состоянию, когда элементарные акты творческого поиска становятся нормой для всех. К сожалению, классно-урочная система под это не заточена. Данная проблема — общемировая. Везде идут поиски, и везде они утыкаются в проблемы. Образовательных альтернатив вроде бы много. Но ни одна из них не подходит для массового образования. Так что пока школа действительно дает знания, но убивает интерес к познанию. Люди говорят: какая скукота эти дурацкие уравнения с синусами-косинусами. Куда интереснее послушать каких-нибудь альтернативных гуру, рассказывающих о таинственном и загадочном.
Пусть скучно, но от лженаучных идей наши школы пока свободны?
Если бы… Мой брат учится в одной продвинутой московской школе, где есть специализированный биологический класс, целиком ориентированный на поступление в МГУ на биофак. Учитель — кандидат биологических наук, но отрицает теорию эволюции. Это говорит о серьезном кризисе в образовании. Теория эволюции — непререкаемая основа биологии. Это своего рода математика. Сама теория, к слову, возникла до Дарвина, но Дарвин нашел ее двигатель: размножение, изменчивость, отбор. Многие ученые говорят о том, что эволюция существует не только в биологических системах. Например, в технике, которая тоже развивается и постепенно улучшается примерно по той же модели. И даже в политике, если созданы условия для проб, ошибок и отбора лучшего опыта.
В Турции изучение теории Дарвина уже ограничили в учебных учреждениях. Россию ждет то же самое?
Хочется верить, что нет. Однако мы постепенно движемся к тем странам, где набирает силу религиозный фундаментализм. На самом деле проблема очень сложная в обсуждении. У людей, склонных к науке, сегодняшний всплеск религиозности вызывает много вопросов. Многие из них считают, что вера враждебна науке и мириться тут ни с чем нельзя. Но я думаю, что агрессивное позиционирование атеистической концепции, наоборот, усиливает позиции религии.
В последние 20 лет в России идет целенаправленный процесс разрушения светскости. Он начался в 1997 году с принятия закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». Потом был официальный договор о сотрудничестве между минобрнауки и РПЦ, по которому планировалось включение теологии в число научных дисциплин, а знакомство с религией — в школьную программу. Религия планомерно стремится расширять свое влияние на общество. Но таково свойство любой религии — стремление к максимальному укоренению в обществе, вплоть до полной теократии. Но религию нельзя за это критиковать — это просто ее свойство. Критиковать можно государство, которое снимает определенные барьеры, выстраданные в истории.
В этом году в школы вернулась астрономия, которую в перестроечные годы сократили за ненадобностью. Где-то здравый смысл все же побеждает?
Один из известных популяризаторов астрофизики Сергей Попов, который много лет преподавал астрономию в школе, говорит, что предмет, на который отводится час в неделю в выпускном классе, который не имеет экзамена — нежизнеспособен в школьных условиях. Его никто не будет воспринимать всерьез, никто не будет уважать. Сами учителя будут стараться использовать это время на что-то другое: на свои недоработки по физике, математике и т.д.
Современная астрономия на 90 процентов — это астрофизика. Возможно, имело бы смысл просто дополнить курс физики в школах новым большим разделом, специально посвященным астрофизике. А сейчас возврат астрономии — шаг, скорее, имидживый. Он рассчитан произвести впечатление на тех, кто обеспокоен усилением религиозной составляющей в политике образования.
Я знаю несколько физиков-ученых, которые переквалифицировались в священники. О чем это говорит?
В советское время многие шли в науку в надежде, что она решит их субъективные философские проблемы: целеполагания, осмысления своего существования. Хотя наука принципиально не занимается вещами, которые относятся к субъективному миру. Потом некоторые из этих людей пришли к выводу: физика — это хорошо, мы можем строить всякие приборы и механизмы, но нас больше интересует смысл жизни, и ушли в религиозные искания. Однако это вовсе не значит, что религия получает какое-то научное основание. Просто людям свойственно меняться.
Недавно один из центральных каналов показал фильм о том, что Земля — плоская. Какую роль пропаганда вносит в формирование картины мира?
Чем абсурднее вброс, тем больше скандал, тем больше охват аудитории и в результате больше находится людей, которые принимают этот абсурд всерьез. Лженаучная пропаганда разрушает здравый смысл, склонность людей к логическим проверкам. Сознание упрощается, человеку уже сложно вникнуть в аргументы. Гораздо легче пользоваться формулой «после — значит вследствие» или «все мнения равны — научные и альтернативные».
Мы сейчас активно транслируем, в том числе и на Запад, точку зрения о том, что на все можно посмотреть иначе, что нет устоявшихся, надежных представлений. А потом на подготовленную почву такого тотального скептицизма может упасть что угодно — и разумная идея, и конспирологическая, и фанатическая. Так что лженаучная пропаганда играет в паре с пропагандой политической. И на мой взгляд, подобная пропаганда может усиливать психические девиации в обществе. Это мое личное представление, сложившееся на основе наблюдения за конкретными людьми и сообществами.
Еще Лев Толстой говорил, что сила государства — в невежестве народа. Может, власти действительно это выгодно?
Если мы понимаем под силой государства его способность конкурировать на мировом уровне с другими странами в производстве, культуре, экономике и даже отчасти в военной сфере — невежество тут никак не поможет. А вот если под силой государства понимать способность правящей элиты сохранять власть несмотря на свою неэффективность — тогда невежество, конечно, помогает и политически мотивировано.
В ближайшее время веру в чудеса и лженауку нам не побороть?
Системе образования эта задача не под силу, так как многие учителя сами инфицированы. Тут нужна помощь общества. Именно из-за повального распространения мракобесия мы и стали развивать проект «Всероссийская лабораторная», задача которого — как можно больше людей «заразить» наукой. Мы даем возможность людям проверить выпали они из контекста научных идей или еще нет. Мы спрашиваем о простых, в общем-то, вещах. Например, верно ли утверждение, что каждый человек является носителем множества мутаций. Для многих это откровение: что мы, мутанты какие-то? Или — правда ли, что у насекомых шесть ног? Часто говорят, что нет, и приводят аргумент, что у пауков — восемь. Но забывают, что паук — не насекомое, а членистоногое. Верно ли утверждение, что темная сторона Луны никогда не видна с Земли. Правильный ответ: неверно. Скрыта от нас не темная, а обратная сторона. А темная — просто отвернута от солнечного света.
По-моему это слишком сложно для обывателя.
Это базовые вещи из школьной программы. В общем-то, это вопросы, основанные на детских «почему?», а также на интересах людей. Из нашего анкетирования ясно, что в области науки есть несколько вещей, которыми люди особенно сильно интересуются. Это происхождение и развитие Вселенной, жизни и человека. А из более конкретных тем — черные дыры, устройство мозга и поиск внеземной жизни. Этот спектр интересов стоит иметь в виду всем, кто хочет увлечь людей наукой.
Но людям, наверное, обидно узнавать, что они сплошь и рядом ошибаются в элементарных вещах?
Я думаю, нет. Ведь каждый участник «Лабы» видит, что ошибаются и другие. На всю страну у нас было всего 7(!!!) анкет, заполненных без единой ошибки. А главное, те, кто ошибается, получают от нашего мероприятия даже больше, чем те, кто отвечает правильно. Ведь после анкетирования начинается самое интересное — подробный разбор всех вопросов и ошибок с участием «завлаба», ученого или известного популяризатора науки. Некоторые «завлабы» устраивают из этого целое представление. За правильный ответ ты получишь небольшую прибавку к своей самооценке, а вот за ошибку — нечто гораздо более ценное: возможность скорректировать свое мировоззрение и приблизить его к научному. В результате участники начинают осторожнее относиться к собственным предубеждениям и к чужим внушениям. Все они получают прививку критического мышления, а многие еще и передают ее родственникам и друзьям.
Глава Совета по правам человека Михаил Федотов подтвердил, что на разбившемся утром 25 декабря в Черном море Ту-154 находилась известный благотворитель Елизавета Глинка, исполнительный директор Международной общественной организации «Справедливая помощь». Она летела на авиабазу в Сирию, чтобы отвезти медикаменты в университетский госпиталь в Латакии. Для многих россиян Елизавета Глинка — Доктор Лиза — стала олицетворением добра, сострадания и милосердия.
«Разум отказывается понимать, что ее больше нет с нами. Сердце отказывается в это верить, — написал Федотов на сайте СПЧ. — Мы до последнего надеялись на чудо. А она сама была чудом, небесным посланием о добродетели».
В России Елизавета Петровна Глинка известна как Доктор Лиза. В начале декабря президент Владимир Путин наградил ее Государственной премией за выдающиеся достижения в области благотворительной и правозащитной деятельности.
«Самое главное право — это право на жизнь, — сказала в ответном слове президенту Глинка. — В это непростое время оно безжалостно попирается. Мне очень трудно видеть убитых и раненых детей Донбасса, больных и убитых детей Сирии.
Невозможно осознавать разделение общества, в котором люди перестали слышать друг друга, а нам [правозащитникам] бросают однобокие фразы: «сами виноваты» или «готовьтесь быть убитыми, потому что вы не там, где надо». Мы, правозащитники, вне политики, так же и те люди, кого мы защищаем. Мы на стороне мира, диалога и сотрудничества со всеми людьми».
Но той же церемонии она рассказала, что в ближайшее время намерена отправиться с гуманитарной миссией в Донбасс. А затем — в Сирию.
«Мы никогда не уверены в том, что вернемся назад живыми, потому что война — это ад на земле, и я знаю, о чем я говорю, — завершила она свое выступление. — Но мы уверены в том, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия».
Елизавета Глинка родилась 20 февраля 1962 года в Москве. В 1986 году закончила Второй Медицинский институт имени Пирогова по специальности «реаниматолог-анестезиолог». В том же году она эмигрировала в США вместе с мужем — американским адвокатом с русскими корнями Глебом Глинкой, потомком известного рода, к которому принадлежал композитор Михаил Глинка.
В Америке Елизавета Глинка начала работать в хосписе и, по ее собственным словам, была потрясена человеческим отношением к безнадежным больным в этих учреждениях. В 1991 году Глинка окончила в США Дартмутскую медицинскую школу (Dartmouth Medical School) по специальности «паллиативная медицина». Тогда же она переехала в Киев, где ее муж работал по контракту. В онкологическом центре Киева она организовала патронажную службу паллиативной помощи и первые хосписные палаты. После того как срок контракта у мужа истек, семья вернулась в Америку. Однако Елизавета Глинка продолжала курировать киевский хоспис.
В 2007 году, когда тяжело заболела мать Елизаветы, она перебралась в Москву, где основала благотворительный фонд «Справедливая помощь» и стала его исполнительным директором. Изначально предполагалось, что фонд будет оказывать паллиативную помощь неонкологическим больным, для которых в России не существовало хосписов. Но круг интересов расширился. В число подопечных фонда вошли малообеспеченные больные, в том числе без определенного места жительства. Волонтеры фонда выезжали на вокзалы и раздавали бездомным еду, одежду и лекарства.
В августе 2010 года фонд «Справедливая помощь» организовал сбор помощи пострадавшим от лесных пожаров, охвативших многие регионы России. Как отмечали СМИ, именно эта благотворительная кампания принесла Елизавете Глинке всероссийскую известность. В 2012 году она участвовала в помощи пострадавшим от наводнения в Крымске.
С началом событий на востоке Украины фонд «Справедливая помощь» поддерживает людей, живущих на территориях ДНР и ЛНР. Доктор Лиза организовывала сборы гуманитарной помощи для жителей Донбасса, а также вывозила тяжелобольных детей из охваченного войной региона на лечение в Россию. С 2015 года Елизавета Глинка неоднократно посещала Сирию: доставляла лекарства и организовывала медицинскую помощь гражданскому населению страны.
В социальных сетях, в аккаунтах самой Елизаветы Глинки появляются воспоминания тех, кто знал ее, и соболезнования от самых разных людей.
Ольга Кормухина, певица: «Душа скорбит безмерно… Почти всех знаю лично… А Лиза… Мой дорогой, незабвенный друг! Мой пример, мое солнышко… Такая маленькая и такая Великая женщина!!! Разум отказывается верить… В голове до сих пор наш недавний разговор, планы… И эти глаза! Огромные! Строгие и любящие! Прости! Теперь не только мне… тысячам людей будет очень трудно без тебя…
Екатерина Чистякова, директор благотворительного фонда «Подари жизнь»: Ужасно и тяжело, что таких энергичных и светлых людей у нас забирают. После этого остается такая большая брешь… И такое количество покинутых, обездоленных, которым она дарила заботу, участие и надежду.
Она умела достучаться даже до людей далеких от благотворительности. Не знаю, кто сможет ее заменить. Это потеря не только для тех, кто нуждается в помощи, но и большая человеческая потеря для всех нас, для общества. Погас маяк, на который многие ориентировались.
Александр Захарченко, глава самопровозглашенной Донецкой народной республики: Народ Донбасса никогда не забудет того, что она сделала для наших детей, а значит — для всей республики.
Нюта Федермессер, учредитель фонда помощи хосписам «Вера», дочь Веры Миллионщиковой: Мы с мамой как-то пытались сформулировать, в чем их кровное единство с Лизой, кроме хосписов, но в результате сформулировали, в чем их различие. Мама сказала, что если как-то утром она проснется и выяснит, что от рака больше никто не умирает, то она радостно уйдет на пенсию, а вот если Лиза утром проснется и поймет, что горя в мире больше нет — то она просто не будет знать, как жить дальше…
У мамы в кабинете всегда стояла, стоит, Лизина фотография. Лиза около танка. В Косово. Неукротимая, неумолимая, непреклонная, сложная, бесстрашная, всегда там, где страшнее всего, где больше всего нужна помощь: в бывшей Югославии, в Донецке, в Сирии, с бездомными у вокзала, с умирающими в хосписе…
Пока тело не найдено, нельзя быть уверенными в том, что Лизы нет. Она пропала без вести. Ждем.
Кто-то находит в постах Доктора Лизы трагические «пророчества». Последнее сообщение Елизаветы Глинки было опубликовано в Facebook 21 декабря на шестилетнюю годовщину смерти Веры Миллионщиковой, основателя первого московского хосписа: «Я жду и верю, что война закончится, что все мы перестанем делать и писать друг другу напрасные, злые слова. И что хосписов будет много. И не будет раненых и голодных детей. До встречи, Вера!».
Двадцать лет назад, 17 августа 1998 года, Россия объявила о приостановке выплат по внешнему долгу, фактически объявив дефолт. Почему это произошло? Каковы предпосылки этого события и как оно повлияло на общество? «Лента.ру» вспоминает «черный понедельник».
Что это было?
«Девальвации рубля не будет. Это твердо и четко», — безапелляционно заявлял президент России Борис Ельцин 14 августа 1998 года, комментируя финансовую ситуацию в стране. Чтобы придать своим словам больший вес, он добавил, что это не его фантазия и ситуация находится под контролем: «все просчитано», «положение полностью контролируется».
Возможно, именно тогда в сознании рядового россиянина окончательно закрепилась мысль: если что-то нехорошее происходит, а представители властей яро отрицают возможность катастрофы — беды не избежать. Так и случилось. 17 августа российское правительство фактически объявило о дефолте, которому неминуемо сопутствовала девальвация рубля.
«В один день все цены выросли — на рынках, в магазинах черт знает что творилось, — вспоминала через десять лет те события владивостокская домохозяйка Мария Николаевна. — Тех, кто после 96-го не обнищал, 98-й доконал. Устраивались на вторую работу — я пошла уборщицей, например, ночами полы мыла. Денег хватало только на еду, чтобы купить что-нибудь — и речи не шло».
Именно так себя чувствовали люди с небольшим и средним достатком. Конечно, проиграли не все. У кого-то были сбережения в долларах, и из-за падения курса рубля они смогли купить квартиру, которую раньше не могли себе позволить. Кто-то прозорливо запасся валютой до 17 августа и неплохо наварился. Но, конечно, таких было мало. Согласно данным соцопросов, 82 процента семей заявили об ухудшении своего материального положения.
Не только машины, бытовая техника или недвижимость стали в одночасье недостижимой мечтой — 21 процент семей сообщали, что им не хватает денег на получение необходимых медицинских услуг. Населению пришлось перестраивать и свои пищевые предпочтения. Потребление мяса, рыбы, фруктов и прочих относительно дорогих позиций существенно снизилось — в основном все эти товары были импортными, а значит, и цены на них взлетели сразу же после девальвации рубля.
Впрочем, дело было не только в ценах. Зарплаты и пенсии стали платить с перебоями и часто задерживать, а серьезных сбережений, которые очень помогли бы в этой ситуации, у населения практически не было. Те же, кто копил, скажем, на автомобиль, в основном хранили их в рублях и оказались в результате ни с чем.
Интересно, что в сознании граждан, еще недавно переживших крах Советского Союза, прочно закрепилась мысль, что если финансовая катастрофа случается, то расхлебывать ее последствия придется очень долго — в 1999 году 40 процентов опрошенных считали, что страна «еще долгие годы не сможет выйти из кризиса 1998 года».
«Что тогда делало государство? Государство брало в долг, чтобы отдать предыдущий долг, — рассуждал через десять лет о дефолте россиянин Михаил в интервью региональным СМИ. — Все больше, больше, больше — песенку знаете? Вот это то же самое. Такая система вечно работать не могла, это же понятно. Кризис был неизбежен».
В самом деле, а что же произошло и кто был виноват?
Кто виноват
Конечно, было бы очень просто указать какую-то единственную причину кризиса 1998 года: ГКО, падение азиатских рынков, плохая собираемость налогов, популистски левая Госдума — тем более что любая из них будет правильной.
Егор Гайдар и Анатолий Чубайс в книге «Развилки новейшей истории России» отмечают, что то время было ознаменовано сочетанием «жесткой денежной политики» (то есть поддержанием стабильного курса рубля) и «мягкой бюджетной» (то есть покрытием дефицита бюджета за счет рублевой эмиссии). Впрочем, авторы называют такую ситуацию вынужденной — мол, во всем виновата политика. Правительство зависело от левого парламента, который утверждал бюджет и требовал увеличивать финансирование социальных расходов, когда денег на это было взять неоткуда, что и выразилось в постоянном повышении госдолга. «Эта тактика была рискованной, но единственно осмысленной», — пишут авторы. В 1997 году экономика росла, и существовали надежды, что отношение госдолга и ВВП стабилизируется.
«Дефолт не был предрешен, — утверждалАлексей Кудрин в 2008 году (тогда — министр финансов России). — Проблема кризиса была предопределена низкими золотовалютными резервами, когда падает цена на нефть, а она в мае упала до 8 долларов за баррель, а средняя по году была 12 долларов. Это было решающей проблемой. Мы должны были иметь достаточно ресурсов, чтобы отвечать по своим обязательствам».
Так что будем считать, что все дело в нефти и несговорчивой коммунистической Думе, которая не хотела резать социалку? «Что такое распространенная фраза «вот нефть была дешевая, дефолт был неизбежен»? — рассуждал в эфире радио «Комсомольская правда» доктор экономических наук Михаил Делягин. — Это то же самое, что объяснять крах Советского Союза исключительно дешевой нефтью. Почему-то нефть рухнула и из всех нефтедобывающих стран только Советский Союз развалился».
Действительно, один из немаловажных факторов, приведших к дефолту 1998 года, участники тех событий предпочитают упоминать очень осторожно, неоценочно. И этот фактор — ГКО, государственные краткосрочные займы. Что это такое?
Система ГКО была основана в 1992 году и подразумевала выпуск государством краткосрочных облигаций. Грубо говоря, субъект покупает такую ценную бумагу, а потом спустя некоторое время получает свои деньги назад вместе с процентами. Предполагается, что из них могут быть составлены уставные капиталы компаний, они могут перепродаваться и так далее. С помощью полученных средств государство затыкает дыры в бюджете.
Но дело в том, что, поскольку облигации краткосрочные, выплачивать их приходится достаточно быстро. А откуда взять деньги на эти выплаты, а также на затыкание новых дыр? Правильно — выпустить новые облигации, возможно, под более высокий процент, в надежде, что их купит еще больше субъектов.
Понятно, что бесконечно это продолжаться не может. Точно так же это было понятно и создателям первых постсоветских финансовых пирамид и «великому комбинатору» Сергею Мавроди, основателю МММ. Только если от его действий пострадали миллионы граждан, то здесь — вся экономика страны в целом. Да, ГКО были вполне себе классической финансовой пирамидой, падение которой было неизбежно, рано или поздно.
Возможно, крах и удалось бы оттянуть, если бы не азиатский финансовый кризис, в результате которого инвесторы стали выводить деньги из экономик развивающихся стран. «Долг по ГКО примерно на 30 процентов состоял из долга перед иностранными инвесторами, они стали сбрасывать эти облигации, — объяснял в интервью «Банкам.ру» бывший председатель ЦентробанкаСергей Дубинин. — Там возникла еще и ситуация давления на валютный рынок, поскольку существовала практика заключения российскими банками сделок — опционов в валюте, связанных именно с ГКО. То есть когда расплачивались по ГКО, то российские банки, купившие для иностранных инвесторов эти облигации, брали на себя обязательства выручку трансформировать в доллары или другую иностранную валюту».
Интересно, что в 2016 году Дубинин отмечал, что объявлять дефолт можно было уже в конце 1997 года, когда начался азиатский кризис. «Тогда уже можно было объявлять дефолт, потому что было понятно, что расплатиться по долгам без новых размещений Минфин не сможет», — говорил он.
Но, судя по всему, в августе 1998 года, по его мнению, ничто не предвещало дефолта и девальвации рубля. Как вспоминает эти события экономист и бывший советник президента России Андрей Илларионов, неоднократно предупреждавший о неизбежности этих событий с июня 1998 года, Дубинин (тогда — председатель Центробанка) 2 августа выступил с совершенно иным заявлением.
«Дубинин говорил, что все под контролем, девальвации не будет, — рассказывал Илларионов в интервью КП. — Его спросили о прогнозах Илларионова. Дубинин ответил, что он, мол, пытается специально обрушить рубль, чтобы его жена на чикагской бирже заработала на падающем рубле. Это была ложь. Много лет спустя Ирина Ясина, работавшая тогда руководителем пресс-службы Центробанка, призналась, что эта история была придумана ею на встрече с Дубининым, его первым замом Алексашенко и высокопоставленным сотрудником Центробанка Киселевым. Якобы в виде шутки».
Прямым курсом
Вероятно, поворотной точкой в истории с дефолтом следует считать 3 июля 1998 года, когда исполнительный директор МВФ Мишель Камдессю заявил, что займа в размере 15 миллиардов долларов, который запросила Россия, его организация, скорее всего, не сможет предоставить, даже если все требования фонда будут выполнены.
Что же дало правительству повод для последующих оптимистических заявлений, а Ельцину — для его знаменитой фразы о том, что девальвации не будет, произнесенной в Великом Новгороде? Дело в том, что в последующие дни МВФ все же одобрил для России транш экстренных займов в размере 14 миллиардов долларов, что предотвратило немедленную девальвацию рубля — меньше чем на месяц. Именно на зарубежную помощь и рассчитывало правительство, поскольку внутренних источников для финансирования бюджета не оставалось.
Тем не менее Ельцин не врал и, как вспоминает Илларионов, «нашпигованный фальшивыми утверждениями своей экономической команды», сделал то самое заявление. Впрочем, Дубинин вспоминает этот день по другому. «Он сказал, что не будет девальвации. Поскольку тогда все кинулись менять деньги, он сказал, что девальвации не будет. Но это уже было невозможно», — говорил он позже, но все это уже выглядит исключительно как словесная эквилибристика.
Уже на следующий день в Москве собралась группа, в которую кроме людей из правительства входили, в частности, Гайдар, Дубинин и Чубайс. Обсудив сложную экономическую ситуацию, на следующий день они сообщили о грядущем дефолте руководителям крупных банков, а 17 августа — об изменении границ валютного коридора и отказе от обслуживания внешнего долга.
После шока
Впрочем, для граждан, которые и так стояли в очередях в обменники и за своими депозитами в банках, ничего поначалу особо не поменялось. То, что ситуацию стоит принимать всерьез, стало ясно недели через две, в сентябре, когда многим не выплатили зарплату. К тому времени резко поползли вверх цены, а курс доллара поднялся с 6 до 24 рублей.
В короткий срок после объявления дефолта почти все участники совещания 16 августа были сняты со своих должностей. Остался лишь министр финансов Михаил Задорнов. Как он вспоминал позже, если бы не эта «развилка политических решений», возможно, девальвация рубля не была бы такой сильной: «А поскольку они были приняты в пользу отставки правительства и руководителей Центрального банка, то удержать ситуацию в каких-то границах было уже невозможно. Это просто физически было некому делать».
Как пишут в своей книге «Герои 90-х. Люди и деньги» Александр Соловьев и Валерия Башкирова, огромное число бизнесов оказалось в долгах перед партнерами, которым привыкли доверять. Выходы из этой ситуации находили разные: кто-то снижал цены, кто-то шел на реструктуризацию, кто-то менял модель бизнеса. Именно тогда семимильными шагами пошло импортозамещение, на новый скачок которого молятся сейчас (достаточно вспомнить, что в 90-х большая часть курятины была импортной) — торговать отечественной продукцией стало выгоднее. Долги крупных разорившихся банков стали активно скупать те, что помельче, не участвовавшие в игре с ГКО.
Как вспоминает Сергей Дубинин, одним из немаловажных итогов решения об объявления дефолта стало также то, что Госдума переключилась с экономических вопросов на импичмент Ельцина, «у них возникла другая платформа, им надо было бороться за то, чтобы провести смену президентской власти». «Слава богу, отвлеклись от экономики. Удалось таким образом с помощью принятых тогда решений заложить основу нормального здорового экономического роста. Я считаю, что решения были своевременными, они были вынужденными, но грамотно отстроенными», — отмечал он.
Левый поворот
Немалую роль в стабилизации экономической и политической ситуации в стране сыграло назначение на пост премьер-министра Евгения Примакова как ставленника умеренно левых сил. Впрочем, СМИ восприняли это событие неоднозначно — левое правительство, а что же дальше? Национализация частной собственности, прекращение российских реформ, эмиссионное финансирование бюджета, а дальше — снова гиперинфляция?
«Опытнейший политик Примаков при всех советах левых хорошо понимал, что в этот раз именно этим политическим силам и ему персонально придется отвечать за последствия», — писали Гайдар и Чубайс в своей книге. Действительно, новый премьер не только отверг радикальные предложения парламента, но и очень быстро договорился с МВФ и Мировым банком о кредитах, в результате чего девятимесячный срок его пребывания на этой позиции ознаменовался профицитом бюджета.
«Механизмы рыночной экономики достигли такой зрелости, что их реакция на кризис оказалась вполне адекватной. Разорялись неэффективные убыточные производства, а компании, способные расти и развиваться, росли и развивались. Долгосрочные последствия выбранной в результате дефолта развилки и последующие действия правительства Примакова привели к тому, что начавшийся в 1997 году и прерванный кризисом 1997-1998 годов экономический рост в России возобновился уже в начале 1999 года и оказался устойчивым на протяжении следующего десятилетия», — отмечали Гайдар и Чубайс.
Не в деньгах счастье
Несмотря на все это, дефолт 1998 года, как оказалось, прежде всего ударил не по кошелькам, а по сознанию россиян в сфере финансов. Да, уже через полтора-два года экономическая ситуация в стране существенно улучшилась, в 2000-м начался рост реальных зарплат и социальных выплат, пошло вверх и потребление. Но отношение россиян к банковской системе еще долгое время оставалось настороженным, притом что большинство населения не держало деньги в коммерческих банках.
Тем не менее в 1999 году, согласно данным соцопросов, всего два процента высказали желание хранить сбережения в них (в 1997 году таких было семь процентов). И даже в 2006-м, когда, казалось бы, все потрясения были далеко позади, эти ожидания так и не вышли на докризисный уровень — тогда таких граждан было шесть процентов.
В своей работе социолог Наталья Бондаренко особо отмечает, что, несмотря на смягчение отрицательного опыта, полученного от дефолта, в массовом сознании страх повторения подобного события сохраняется, притом остается в относительном коридоре 45-55 процентов. Впрочем, страх этот, как показывает статистика, не очень сильно влияет на сиюминутное потребительское поведение россиян. Они просто запомнили: это было, а значит, это может повториться, но что поделаешь — такова, видимо, жизнь.
В 2003 году «Русская служба Би-би-си» в честь пятилетия дефолта провела на форуме своего сайта дискуссию между читателями: каким им запомнилось это событие? Наверное, наиболее ярко общую позицию обрисовал некто, зарегистрировавшийся под ником «Винни Пух»:
«Вообще к отъему денег народ привык, и хотя потеря денег — дело неприятное, в России его переживают спокойнее, чем в других странах. Все понимают, что не в деньгах счастье… И основные массы давно приспособились хранить на черный день в банке (лучше трехлитровой, под кроватью). И после очередного дефолта, не снижая темпов, продолжают зарабатывать, причем заработки чаще делятся на основные и левые, а левые порой превосходят основные, и именно эти левые чаще пропадают от их неправильного использования, а основные, как правило, сохраняются. Конечно, их тоже жалко, но не смертельно — жизнь-то продолжается… и придут новые. Страна-то богатая. Так и живут в России, сегодня вы — завтра вас!»