Дискуссия в рамках цикла «Сто лет человеку советскому» пошла 27 марта в Образовательном центре Еврейского музея толерантности. Тема – «Страх перемен». В дискуссии приняли участие политолог Дмитрий Орешкин, поэт и эссеист Лев Рубинштейн и психолог, доцент кафедры социальной психологии факультета психологии МГУ им. Ломоносова Леонид Гозман.
Несколько цитат.
Лев Рубинштейн:
— Что мы наблюдаем сейчас? Сейчас отменено будущее. Заметьте, что в официальной и околоофициальной журналистской риторике будущего в принципе нет. Это настолько очевидно, что мне недавно даже приснился лингвистический сон, в котором Государственная дума в первом чтении приняла Закон, в соответствии с которым запрещено публичное употребление глаголов будущего времени. В сегодняшней нашей картине мира нет категории будущего. А настоящее без будущего тоже какое-то шатающееся. Поэтому, конечно, надо идеализировать прошлое. Князь Владимир – это крайний случай, а вообще в качестве фетиша они выбрали войну, которая была больше 70 лет назад. И не войну даже, а несколько ее последних дней, потому что речь идет не о войне, речь идет о победе. Цена победы вынесена за скобки, первые два года войны вынесены за скобки, вся война – это рейхстаг с красным флагом. И когда они говорят: можем повторить, то имеется в виду только это. Все остальное они повторять не готовы. Архаика вообще свойственна любому народу. Большинство населения земного шара настроено архаически. Вот большевики были настроены на модерн, они пользовались марксистской риторикой, говорили о будущем, о судьбе народов, о братстве пролетариев всех стран. А население было к этому очень архаично, но не могло свою архаичность тогда артикулировать. Сейчас может.
Дмитрий Орешкин:
— Философ лубянской школы Александр Дугин говорит, что сила российского народа и государства в приверженности какой-то идее. Сейчас эту идею упорно формулируют, но никак не могут сформулировать. Идею формулируют интеллектуалы, носители идеи. Они знают, где правда, а где неправда, что истинно, а что ложно, что народу полезно, а что вредно. Но есть государства, которые не страдают этим, у которых нет национальной идеи. Какова национальная идея Бельгии, Швеции, Великобритании, Франции, Германии? Я скажу страшную вещь: по-моему и у США нет национальной идеи. И ничего, живут. В советские времена советский народ жил будущим. А прошлого не было. Сейчас постсоветский народ живет в прошлом – в светлом прошлом. Светлое будущее сменилось на светлое прошлое. В отличие от американского народа он не живет настоящим. И не жил никогда. Ему все время рисовали идеи светлого будущего, сейчас рисуют идеи светлого прошлого. Я думаю, что это довольно осознанная политика, связанная с конструированием вот этих самых идентичностей. Но любому человеку приятно думать, что он принадлежит к великой нации, к великой общности. К сожалению, в нашей стране это чрезвычайно мифологизировано. Мифологизировано все, начиная от Александра Невского, которого никто не знал в натуре. Героический эпос из прошлого становится востребованным. На самом деле это очень опасно, потому что мы деградируем назад к двумерной картинке мира, где мы великие и могучие, а кругом враги, и мы всех побеждаем. Бинарная логика «мы и они» хороша во время войны. А когда мир, должна быть другая, более сложная логика. Но нас осознанно подводят к ситуации войны, нам говорят, что у нас хотят украсть нашу идентичность.
Леонид Гозман:
— Покойный Леонид Борисович Дондурей говорил, что когда люди смотрят исторические костюмные фильмы, то они их смотрят, как документальное кино. Поэтому Александр Невский – это совершенно реальная фигура, человек может вам сказать, что он сам видел, как Александр Невский сказал то-то и то-то. Люди это смотрят и получают доказательства духовности нашего народа.
Любнарком, 29 марта
